сказать, что инстинкты несомнѣнно измѣнчивы — напримѣръ, инстинктъ перелета у птицъ, измѣняющихъ и размѣръ и направленіе своихъ перелетовъ, подчасъ вовсе прекращающихъ ихъ. То-же можно сказать о птичьихъ гнѣздахъ, видоизмѣняющихся иногда сообразно избранной мѣстности или температурѣ и свойствамъ страны, иногда-же по причинамъ намъ совершенно неизвѣстнымъ. Одюбонъ привелъ нѣсколько замѣчательныхъ примѣровъ такой разнородности между гнѣздами одного и того-же вида, смотря по тому, свиты ли они въ сѣверныхъ, или въ южныхъ Штатахъ. Страхъ какого-нибудь опредѣленнаго врага, конечно, есть побужденіе инстинктивное, чему служатъ доказательствомъ молодые птенцы нашихъ птицъ, хотя оно и усиливается опытомъ и видомъ страха передъ тѣмъ-же врагомъ у другихъ животныхъ. Но страхъ человѣка медленно пріобрѣтается, какъ я показалъ въ другомъ мѣстѣ, разными животными, населяющими необитаемые человѣкомъ острова; примѣръ того-же въ Англіи представляютъ намъ крупныя птицы, болѣе дикія, чѣмъ птицы мелкія, потому что ихъ по преимуществу преслѣдовалъ человѣкъ. Мы смѣло можемъ приписать этой причинѣ бо̀льшую дикость нашихъ крупныхъ птицъ; ибо на необитаемыхъ островахъ крупныя птицы не болѣе дики, чѣмъ мелкія; и сорока, столь робкая въ Англіи, такъ-же ручна въ Норвегіи, какъ ворона въ Египтѣ.
Что общій нравъ особей одного вида, рожденныхъ въ дикомъ состояніи, чрезвычайно разнообразенъ, можно доказать множествомъ фактовъ. Можно было-бы также привести много примѣровъ тому, что въ извѣстныхъ видахъ прокидывались странныя, совершенно особыя повадки, которыя могли-бы, еслибы оказались полезными, путемъ естественнаго подбора произвести совершенно новые инстинкты. Но я очень хорошо вижу, что такія голословныя утвержденія, не сопровождаемыя подробнымъ изложеніемъ фактовъ, могутъ произвести лишь слабое впечатлѣніе на умъ читателя. Могу только повторить увѣреніе, что все сказанное мною выведено изъ несомнѣнныхъ фактовъ.
Возможность и даже вѣроятность наслѣдственныхъ видоизмѣненій инстинкта въ состояніи природномъ подтверждается бѣглымъ взглядомъ на нѣкоторые случаи, представляемые домашними животными. Можно было-бы привести множество любопытныхъ и достовѣрныхъ примѣровъ наслѣдственности всѣхъ оттѣнковъ въ нравѣ и вкусахъ, а также самыхъ странныхъ повадокъ, связанныхъ съ извѣстными расположеніями духа или съ извѣстными періодами времени. Возьмемъ сподручный примѣръ нашихъ собачьихъ породъ:
сказать, что инстинкты, несомненно, изменчивы — например, инстинкт перелета у птиц, изменяющих и размер и направление своих перелетов, подчас вовсе прекращающих их. То же можно сказать о птичьих гнездах, видоизменяющихся иногда сообразно избранной местности или температуре и свойствам страны, иногда же по причинам нам совершенно неизвестным. Одюбон привел несколько замечательных примеров такой разнородности между гнездами одного и того же вида, смотря по тому, свиты ли они в северных, или в южных Штатах. Страх какого-нибудь определенного врага, конечно, есть побуждение инстинктивное, чему служат доказательством молодые птенцы наших птиц, хотя оно и усиливается опытом и видом страха перед тем же врагом у других животных. Но страх человека медленно приобретается, как я показал в другом месте, разными животными, населяющими необитаемые человеком острова; пример того же в Англии представляют нам крупные птицы, более дикие, чем птицы мелкие, потому что их по преимуществу преследовал человек. Мы смело можем приписать этой причине бо́льшую дикость наших крупных птиц; ибо на необитаемых островах крупные птицы не более дики, чем мелкие; и сорока, столь робкая в Англии, так же ручна в Норвегии, как ворона в Египте.
Что общий нрав особей одного вида, рожденных в диком состоянии, чрезвычайно разнообразен, можно доказать множеством фактов. Можно было бы также привести много примеров тому, что в известных видах прокидывались странные, совершенно особые повадки, которые могли бы, если бы оказались полезными, путем естественного подбора произвести совершенно новые инстинкты. Но я очень хорошо вижу, что такие голословные утверждения, не сопровождаемые подробным изложением фактов, могут произвести лишь слабое впечатление на ум читателя. Могу только повторить уверение, что все сказанное мною выведено из несомненных фактов.
Возможность и даже вероятность наследственных видоизменений инстинкта в состоянии природном подтверждается беглым взглядом на некоторые случаи, представляемые домашними животными. Можно было бы привести множество любопытных и достоверных примеров наследственности всех оттенков в нраве и вкусах, а также самых странных повадок, связанных с известными расположениями духа или с известными периодами времени. Возьмем сподручный пример наших собачьих пород:
