ты такъ-же важны для благосостоянія каждаго вида, какъ и черты его тѣлеснаго строенія. При измѣненныхъ условіяхъ жизни, по крайней мѣрѣ, возможно, чтобы легкія видоизмѣненія въ инстинктѣ принесли пользу виду; и если можно доказать, что инстинкты хоть сколько-нибудь измѣнчивы, то я не вижу ничего невѣроятнаго въ томъ, чтобы естественный подборъ сохранялъ и накоплялъ уклоненія въ инстинктѣ, въ той мѣрѣ, въ которой они полезны. Такимъ путемъ, по моему мнѣнію, возникли всѣ самые сложные и дивные инстинкты. Я не сомнѣваюсь въ томъ, что инстинкты, точно такъ-же, какъ и черты тѣлеснаго строенія, возникаютъ или усиливаются вслѣдствіе изощренія и извѣстнаго образа жизни, и уменьшаются или утрачиваются черезъ неупотребленіе. Но я думаю, что дѣйствіе образа жизни ничтожно въ сравненіи съ дѣйствіемъ естественнаго подбора уклоненій въ инстинктѣ, такъ сказать, случайныхъ, т. е. обусловленныхъ тѣми же неизвѣстными причинами, которыя вызываютъ легкія уклоненія въ тѣлесномъ строеніи.
Никакой сложный инстинктъ не можетъ сложиться путемъ естественнаго подбора иначе, какъ черезъ медленное и постепенное накопленіе многочисленныхъ, легкихъ, но полезныхъ уклоненіи. Поэтому, какъ и въ случаѣ особенностей строенія, мы должны встрѣчать въ природѣ — не полный рядъ постепенностей, черезъ которыя прошелъ каждый сложный инстинктъ — онѣ могли-бы найтись лишь въ прямыхъ предкахъ каждаго вида — но намъ слѣдовало-бы найти въ боковыхъ потомственныхъ линіяхъ нѣкоторыя указанія на такую постепенность; или мы должны-бы, по крайней мѣрѣ, имѣть средства доказать, что нѣкоторая постепенность возможна; а эти средства мы, конечно, имѣемъ. Принимая въ соображеніе, что инстинкты животныхъ изслѣдованы сколько-нибудь внимательно лишь въ Европѣ и въ Сѣверной Америкѣ, и что инстинкты вымершихъ животныхъ намъ вовсе неизвѣстны, я былъ удивленъ обиліемъ постепенностей, ведущихъ къ самымъ сложнымъ инстинктамъ, которое открыто донынѣ. Правило «Natura non facit saltum» приложимо къ инстинктамъ почти въ той-же мѣрѣ, какъ и къ органамъ тѣла. Измѣненія въ инстинктѣ могутъ подчасъ быть облегчены тѣмъ обстоятельствомъ, что одинъ и тотъ-же видъ имѣетъ разные инстинкты въ разныя времена года, или въ разные возрасты, или при разныхъ жизненныхъ условіяхъ, и т. д., причемъ естественный подборъ можетъ сохранить одинъ или другой инстинктъ. И можно доказать, что примѣры такого разнообразія инстинктовъ въ одномъ и томъ-же видѣ встрѣчаются въ природѣ.
ты так же важны для благосостояния каждого вида, как и черты его телесного строения. При измененных условиях жизни, по крайней мере, возможно, чтобы легкие видоизменения в инстинкте принесли пользу виду; и если можно доказать, что инстинкты хоть сколько-нибудь изменчивы, то я не вижу ничего невероятного в том, чтобы естественный подбор сохранял и накоплял уклонения в инстинкте, в той мере, в которой они полезны. Таким путем, по моему мнению, возникли все самые сложные и дивные инстинкты. Я не сомневаюсь в том, что инстинкты, точно так же, как и черты телесного строения, возникают или усиливаются вследствие изощрения и известного образа жизни и уменьшаются или утрачиваются через неупотребление. Но я думаю, что действие образа жизни ничтожно в сравнении с действием естественного подбора уклонений в инстинкте, так сказать, случайных, то есть обусловленных теми же неизвестными причинами, которые вызывают легкие уклонения в телесном строении.
Никакой сложный инстинкт не может сложиться путем естественного подбора иначе, как через медленное и постепенное накопление многочисленных, легких, но полезных уклонении. Поэтому, как и в случае особенностей строения, мы должны встречать в природе — не полный ряд постепенностей, через которые прошел каждый сложный инстинкт — они могли бы найтись лишь в прямых предках каждого вида, — но нам следовало бы найти в боковых потомственных линиях некоторые указания на такую постепенность; или мы должны бы, по крайней мере, иметь средства доказать, что некоторая постепенность возможна; а эти средства мы, конечно, имеем. Принимая в соображение, что инстинкты животных исследованы сколько-нибудь внимательно лишь в Европе и в Северной Америке, и что инстинкты вымерших животных нам вовсе неизвестны, я был удивлен обилием постепенностей, ведущих к самым сложным инстинктам, которое открыто доныне. Правило «Natura non facit saltum» приложимо к инстинктам почти в той же мере, как и к органам тела. Изменения в инстинкте могут подчас быть облегчены тем обстоятельством, что один и тот же вид имеет разные инстинкты в разные времена года или в разные возрасты, или при разных жизненных условиях, и так далее, причем естественный подбор может сохранить один или другой инстинкт. И можно доказать, что примеры такого разнообразия инстинктов в одном и том же виде встречаются в природе.
