— Да въ Марсель.
Она не могла удержаться, вздрогнула.
— Правда!?
— Правда.
— И ты знаешь Дюкло?
— Да, знаю.
Она подумала.
— Такъ, такъ, это хорошо,—тихонько сказала она.
— Да зачѣмъ онъ тебѣ?
— А вотъ что: ты ему скажи... Нѣтъ, ничего.
Онъ все, смотрѣлъ на нее, смущаясь все больше и больше. Наконецъ, онъ захотѣлъ узнать.
— Да ты знаешь его? — спросилъ онъ.
— Нѣтъ, не знаю.
— Такъ зачѣмъ же онъ тебѣ?
Она не отвѣчала, вдругъ вскочила, побѣжала къ конторкѣ, за которой сидѣла хозяйка, схватила лимонъ, разрѣзала его, надавила соку въ стаканъ, потомъ налила туда воды и подала Селестину.
— На, выпей это,—сказала она, и сѣла, какъ и прежде сидѣла, ему на колѣни.
— Это зачѣмъ? — спросилъ онъ, взявъ отъ нея стаканъ.
— Чтобы хмѣль прошелъ. Потомъ скажу. Пей.
Онъ выпилъ и утеръ рукавомъ губы.
— Ну, говори, я слушаю.
— Да ты не скажешь ему, что меня видѣлъ, не скажешь, отъ кого слышалъ, что скажу?
— Ну, хорошо, не скажу.
— Побожись!
Онъ побожился.
— Ей Богу?
— Ей Богу.
