готовленный для него приборъ въ единственную комнату нижняго этажа.
Черезъ пять минутъ онъ уже сидѣлъ противъ бродяги передъ миской съ супомъ, отъ котораго паръ легкимъ облакомъ носился между ними.
Когда тарелки были наполнены, странникъ съ жадностью и поспѣшностью принялся за супъ. Аббатъ не чувствовалъ уже голода и медленно глоталъ душистый бульонъ, не дотрогиваясь до хлѣба.
Вдругъ онъ спросилъ:
— Какъ васъ зовутъ?
Бродяга засмѣялся. Онъ былъ доволенъ тѣмъ, что голодъ его былъ утоленъ.
— Незнакомый отецъ, — сказалъ онъ, — у меня нѣтъ другой фамиліи, кромѣ материнской, которую вы еще вѣроятно не забыли. За то у меня есть два имени, которыя, кстати сказать, мнѣ совсѣмъ не къ лицу. Зовутъ меня Филиппъ-Августъ.
Аббатъ поблѣднѣлъ и спросилъ, едва переводя духъ:
— Почему же вамъ дали эти имена?
Бродяга пожалъ плечами.
— Вамъ слѣдовало бы самимъ объ этомъ догадаться. Покинувъ васъ, маменька пожелала увѣрить вашего соперника, что я отъ него, и онъ вѣрилъ этому приблизительно до тѣхъ поръ, пока мнѣ не минуло пятнадцать лѣтъ. Тутъ я сталъ очень похожъ на васъ и онъ, каналья, отвергъ меня. Вотъ почему мнѣ дали двойное имя Филиппъ-Августъ — ваше и его; а еслибы, на счастье, я не былъ похожъ ни на васъ, ни на него, или былъ бы просто сыномъ какого-ни-
