— Теперь посмотрите на насъ обоихъ: на меня и на вашъ портретъ.
Несчастный, онъ видѣлъ уже, что существо, изображенное на карточкѣ, и человѣкъ, посмѣивавшійся передъ нимъ, похожи другъ на друга, какъ два брата, но онъ все еще ничего, ничего не понималъ и пробормоталъ:
— Что же вамъ, наконецъ, отъ меня нужно?
Тогда бродяга злобно сказалъ:
— Что мнѣ нужно!.. Да мнѣ прежде всего нужно, чтобы вы меня узнали.
— Такъ кто же вы?
— Кто я? Спросите объ этомъ перваго встрѣчнаго на улицѣ, спросите у вашей служанки; если желаете, спросимъ у мера, показавъ ему портретъ, и онъ вдоволь посмѣется, увѣряю васъ… А, вы не хотите признать во мнѣ вашего сына, папа кюре?
Тогда старикъ, въ порывѣ отчаянья, приподнявъ библейскимъ жестомъ руки къ небу, простоналъ:
— Это неправда.
Молодой человѣкъ подошелъ къ нему и сталъ передъ нимъ лицомъ къ лицу.
— А, это неправда! Нѣтъ, аббатъ, бросьте эту ложь. Слышите?
Онъ проговорилъ эти слова съ угрожающимъ видомъ, съ сжатыми кулаками и съ такою увѣренностью, что священникъ, отступая отъ него, задавалъ себѣ вопросъ, кто изъ нихъ двухъ ошибается въ эту минуту.
Но онъ еще разъ подтвердилъ:
— У меня никогда не было дѣтей.
— Можетъ быть не было и любовницы?
Старикъ рѣшительно произнесъ только одно слово гордаго признанія: „Да“.
