— Я? Нѣтъ, я васъ не знаю.
— А! Вы меня не знаете? Всмотритесь-ка хорошенько.
— Я и такъ всматриваюсь, но никогда не видалъ васъ.
— Это правда, — насмѣшливо замѣтилъ незнакомецъ, — но я сейчасъ покажу вамъ болѣе знакомую личность.
Онъ опять надѣлъ шляпу и, растегнувъ сюртукъ, обнажилъ грудь и красный поясъ, поддерживавшій штаны на его тощемъ животѣ. Онъ досталъ изъ кармана конвертъ, одинъ изъ тѣхъ до невозможности грязныхъ конвертовъ, — въ которыхъ нищіе бродяги хранятъ обыкновенно гдѣ-нибудь за подкладкой свои бумаги, настоящія или фальшивыя, краденныя или собственныя, но драгоцѣнные защитники свободы отъ встрѣчающихся имъ жандармовъ.
Онъ вынулъ изъ конверта фотографическую карточку въ почтовый листъ, какіе часто дѣлались встарину, пожелтѣвшую, измятую, истрепанную, постоянно согрѣваемую тѣломъ этого человѣка и полинявшую отъ его пота.
Затѣмъ, поднося ее къ лицу священника, онъ спросилъ:
— Ну, а этого вы знаете?
Аббатъ приблизился на нѣсколько шаговъ, чтобы лучше разглядѣть фотографію, и замеръ, блѣдный и пораженный, потому что это былъ его собственный портретъ, снятый для „нея“ въ давнее время ихъ любви.
Ничего не понимая, онъ молчалъ.
Бродяга повторилъ свой вопросъ:
— А этого вы узнаете?
Священникъ пробормоталъ:
— Конечно.
— Кто же это?
— Я.
— Такъ это вы?
— Ну да.
