Нотаріусъ далъ служанкѣ подробныя наставленія, которыя она заставила повторить себѣ нѣсколько разъ, и, только убѣдившись, что не перепутаетъ, объявила: „Не бойтесь ничего, теперь я смѣло берусь за дѣло“.
Въ ту же ночь она отправилась въ Парижъ.
Жанна провела два дня въ такомъ тревожномъ состояніи, что не могла ничего обдумать. На третье утро она получила отъ Розаліи коротенькое извѣщеніе о ея пріѣздѣ съ вечернимъ поѣздомъ, и ничего больше.
Около трехъ часовъ одинъ изъ сосѣдей заложилъ телѣжку и отвезъ ее на станцію Безевиль, гдѣ она намѣревалась дождаться пріѣзда служанки.
Она стояла на платформѣ, не спуская глазъ съ прямой линіи рельсовъ, которые уносились, сближаясь тамъ, на самомъ горизонтѣ. По временамъ она посматривала на часы. Осталось десять минутъ, пять минутъ, двѣ минуты. Ну, теперь пора. Но ничего не показывалось вдали.
Потомъ вдругъ она замѣтила бѣлое пятио, дымокъ, черную точку подъ нимъ, которая все увеличивалась и увеличивалась, приближаясь съ неимовѣрною быстротой. Наконецъ тяжелая машина, замедляя свой ходъ, прошла пыхтя мимо Жанны, жадно караулившей дверцы. Многіе изъ нихъ открылись; стали выходить пассажиры; крестьяне въ блузахъ, фермерши съ корзинами, мелкіе буржуа въ войлочныхъ шляпахъ. Наконецъ она увидала Розалію, несшую въ рукахъ нѣчто вродѣ свертка съ бѣльемъ.
Она хотѣла-было идти ей на встрѣчу, но боялась упасть,—ноги ея такъ и подкашивались. Розалія, увидя ее, подошла и съ своимъ обычнымъ спокойствіемъ сказала:—Здравствуйте, сударыня, вотъ и я; все устроила, слава Богу!
Жанна прошептала:
— Ну какъ?
