съ священникомъ, попалъ колесомъ въ глубокую колею и такимъ образомъ обдалъ духовнаго отца грязью съ головы до ногъ.
Торжествующая Розалія обернулась, показывая ему кулакъ, а онъ между тѣмъ вытирался своимъ большимъ носовымъ платкомъ.
Они ѣхали уже минутъ пять, какъ вдругъ Жанна вскрикнула: „А Боя-то мы не взяли!“
Нужно было остановиться, и Денисъ, отдавъ возжи Розаліи, побѣжалъ за собакой.
Наконецъ онъ вернулся, держа въ рукахъ толстое, неуклюжее, вылинявшее животное, которое помѣстили въ ногахъ двухъ женщинъ.
Два часа спустя, экипажъ остановился передъ небольшимъ кирпичнымъ домикомъ, выстроеннымъ во фруктовомъ саду вблизи большой дороги.
Четыре рѣшетчатыхъ бесѣдки, покрытыхъ жимолостью и бородавникомъ, составляли четыре угла этого сада, разбитаго на грядки, маленькіе квадраты, занятые огородомъ и отдѣленные другъ отъ друга рядомъ фруктовыхъ деревьевъ.
Высокая живая изгородь окружала со всѣхъ сторонъ этотъ участокъ, отдѣлявшійся полемъ отъ сосѣдней фермы. По другую сторону дороги, шагахъ во ста, находилась кузница. Остальныя сосѣднія зданія были на разстояніи километра.
Видъ открывался на долину Ко, усѣянную фермами, окруженными со всѣхъ четырехъ сторонъ высокими аллеями, замыкавшими плодовой садъ.
По пріѣздѣ Жанна хотѣла отдохнуть, но Розалія не допустила этого, боясь, чтобъ она опять не размечталась.
