крутой спускъ въ долину. Тамъ они не могли быть застигнуты врасплохъ, потому что вся равнина была имъ видна, и лошади, привязанныя къ оглоблямъ, ожидали, пока они не насытятся своими ласками. Но вотъ, однажды, въ ту минуту, когда они покидали это убѣжище, они замѣтили аббата Тольбіака, сидѣвшаго спрятавшись въ морскихъ тростникахъ прибрежья.—Нужно оставлять нашихъ лошадей въ оврагѣ,—сказалъ Жюльенъ,—онѣ могутъ выдать насъ издалека…— И онй приняли обыкновеніе привязывать лошадей въ одной изъ извилинъ оврага, поросшихъ кустарниками.
Однажды вечеромъ, возвращаясь вдвоемъ во Вриллеттъ, гдѣ они должны были обѣдать съ графомъ, они встрѣтили кюре, выходившаго изъ заика. Онъ посторонился, чтобы дать имъ проѣхать, и поклонился, не встрѣтившись съ ними взглядами. Они почувствовали безпокойство, которое вскорѣ разсѣялось.
Однажды, послѣ полудня, Жанна читала у камина, прислушиваясь къ порывамъ страшнаго вѣтра (это было въ началѣ мая), какъ вдругъ замѣтила графа де Фурвилля, который шелъ пѣшкомъ такъ скоро, что она подумала, не случилось ли какого несчастія.
Она быстро спустилась внизъ, чтобы встрѣтить его и, когда увидала его вблизи, подумала, что онъ помѣшался.
Онъ былъ въ большой, подбитой мѣхомъ фуражкѣ, которую носилъ только дома, въ охотничей блузѣ и такъ блѣденъ, что его рыжіе усы, обыкновенно не отличавшіеся цвѣтомъ отъ его лица, казались огненными. Глаза его безсмысленно блуждали.
— Моя жена вѣдь здѣсь, не правда ли?
— Нѣтъ, я ее сегодня еще не видала,—отвѣчала растерявшаяся Жанна.
