И онъ началъ, ходя изъ фермы въ ферму, упорную борьбу противъ нетерпимаго священника, преслѣдующаго жизнь.
Приведенная въ отчаяніе, Жанна молилась Богу, и умоляла своего отца, но онъ постоянно отвѣчалъ:
— Нужно бороться противъ этихъ людей, это наше право и наша обязанность, они не человѣчны...—и онъ повторялъ, встряхивая своими длинными бѣлыми волосами:—они не человѣчны, они ничего, ничего не понимаютъ! Они погружены въ роковое заблужденіе, они противоестественны. Противоестественны!—восклицалъ онъ, точно произносилъ проклятіе.
Священникъ чуялъ врага, но, желая оставаться хозяиномъ въ замкѣ и молодой женщины, онъ выжидалъ, увѣренный въ полной побѣдѣ.
Теперь его преслѣдовала неотступная мысль: онъ случайно открылъ любовныя отношенія Жюльена и Жильберты и рѣшился помѣшать имъ во что бы то ни стало.
Однажды онъ явилея къ Жаннѣ и послѣ длиннаго мистическаго вступленія предложилъ ей соединиться съ нимъ для искорененія зла, гнѣздящагося въ собственной ея семьѣ, для спасенія двухъ душъ, находящихся въ опасности.
Она не понимала и хотѣла знать, на что онъ намекаетъ.
— Не насталъ еще часъ,—отвѣтилъ онъ,—скоро я съ вами опять увижусь,—и быстро ушелъ.
Зима близилась къ концу, гнилая зима, какъ говорили въ деревнѣ, т.-е. сырая и теплая.
Аббатъ, придя черезъ нѣсколько дней, снова заговорилъ въ темныхъ выраженіяхъ о какой-то недостойной связи между людьми, которымъ слѣдовало бы быть безукоризненными.
— Они принадлежатъ къ тѣмъ,—говорилъ онъ,—у кого есть достаточно сознанія, чтобы воздержаться отъ всего
