Тѣни охватили комнату; скрывая въ мракѣ лицо покойницы. Вдова Дентю бродила по комантѣ легкими шагами, ища и разставляя невидимые предметы съ безшумными движеніями больничной сидѣлки. Потомъ она зажгла двѣ восковыхъ свѣчи и тихо поставила ихъ на покрытый бѣлою салфеткой ночной столикъ въ головахъ постели.
Жанна, казалось, ничего не видѣла, не слышала, не понимала. Она дожидалась той минуты, когда останется одна. Вошелъ Жюльенъ; онъ пообѣдалъ и снова спросилъ ее:
— Развѣ ты не хочешь ѣсть?
Жанна отрицательно покачала головой.
Онъ сѣлъ съ видомъ скорѣе терпѣливымъ, чѣмъ печальнымъ, и замолчалъ.
Они всѣ трое сидѣли неподвижно на своихъ стульяхъ, вдалекѣ другъ отъ друга.
По временамъ засыпавшая сидѣлка начинала потихоньку храпѣть и затѣмъ быстро просыпалась.
Жюльенъ, наконецъ, всталъ и подошелъ къ женѣ.
— Ты хочешь теперь остаться одна? — спросилъ онъ.
Она съ невольнымъ порывомъ схватила его за руку.—О, да, оставь меня!
Онъ поцѣловалъ ее въ лобъ, пробормотавъ:
— Время отъ времени я буду заходить взглянуть на тебя.
И онъ вышелъ съ вдовою Дентю, выкатившей свое кресло въ сосѣднюю комнату.
Жанна затворила дверь и настежъ открыла оба окна. Ласкающая вечерняя теплота и запахъ сѣна пахнули ей въ лицо. Трава, сйошенная наканунѣ, лежала на лугу подъ луннымъ свѣтомъ. Это сладкое ощущеніе причинило ей боль, уязвило ее, какъ иронія.
Она возвратилась къ постели, взяла холодную и непо-
