Время послѣ полудня прошло прекрасно. Сначала пошли осмотрѣть ключи. Они пробивались у подножья покрытой мхомъ скалы и постоянно колыхались въ свѣтломъ бассейнѣ, какъ кипящая вода; потомъ катались на лодкѣ по настоящимъ дорогамъ, проложеннымъ въ лѣсу густого камыша. Графъ сидѣлъ между двухъ своихъ собакъ, принюхивавшихся, уставивъ носы по вѣтру; онъ гребъ, и каждый взмахъ его веселъ поднималъ большую лодку и выкидывалъ
ее впередъ. Жанна по временамъ опускала руку въ холодную воду и радовалась ледяной свѣжести, пробѣгавшей отъ пальцевъ до самаго сердца.
На самой задней части лодки Жюльенъ и графиня, закутанная въ шали, улыбались улыбкой счастливыхъ людей, которымъ не хочется говорить отъ счастія.
Вечеромъ подулъ холодный вѣтерокъ, пробѣжавшій, какъ дыханіе сѣвера, по сухимъ камышамъ. Солнце сѣло за соснами и отъ одного взгляда на покраснѣвшее небо, испещренное багровыми, причудливыми облаками, становилось холодно.
Всѣ вернулись въ гостиную, гдѣ былъ разведенъ огромный огонь. Ощущеніе тепла и удовольствія сообщалось какъ только входили въ комнату.
Графъ, въ порывѣ веселости, схватилъ жену своими атлетическими руками, приподнялъ ее какъ ребенка къ своимъ губамъ и запечатлѣлъ на ея щекахъ два крѣпкихъ поцѣлуя честнаго и довольнаго человѣка.
Жанна улыбаясь смотрѣла на этого добраго великана, похожаго, благодаря своимъ усамъ, на настоящаго людоѣда, и думала: „Какъ намъ обо всѣхъ каждый день приходится ошибаться“.
Тогда, почти невольно, она перевела свои глаза на Жюльена. Она увидала его въ амбразурѣ окна страшно блѣднаго,
