Четыре времени года вполнѣ соотвѣтствовали всѣмъ нуждамъ земледѣлія; и никогда у него не могла зародиться мысль, что можетъ-быть природа не вѣдаетъ цѣли, все живущее, напротивъ, само приспособилось къ суровымъ требованіямъ времени, климата и вещества.
Но женщину онъ ненавидѣлъ, ненавидѣлъ и презиралъ безсознательно и инстинктивно. Онъ часто, повторялъ слова Спасителя: „Жено, что мнѣ до тебя?“ и прибавлялъ: „Кажется, и самъ Богъ недоволенъ этимъ твореніемъ“. Женщина была для него трижды нечистымъ дѣтищемъ, о которомъ говоритъ поэтъ. Она была соблазнительницей, увлекшей перваго человѣка, и понынѣ продолжала свое проклятое дѣло. Она — это существо слабое, опасное, необъяснимо-волнующее. Но сильнѣе ея соблазнительнаго тѣла ненавидѣлъ онъ ея любящую душу.
Часто онъ чувствовалъ на себѣ нѣжность женщинъ, и хотя и сознавалъ себя неуязвимымъ, тѣмъ не менѣе раздражался этою постоянно трепещущею въ нихъ потребностью любви.
Богъ, по его мнѣнію, сотворилъ женщину только для соблазна и для испытанія человѣка. Къ ней надо приближаться не иначе, какъ съ оборонительными предосторожностями и съ тѣми страхами, которые внушаютъ западни. Онѣ дѣйствительно такъ похожи на западню съ распростертыми къ мужчинѣ объятіями, съ раскрытыми устами. Онъ былъ снисходителенъ только къ монахинямъ, безобиднымъ въ силу ихъ обѣта; но и къ нимъ онъ относился жестко, потому что чувствовалъ, что въ глубинѣ ихъ скованнаго, смиреннаго сердца еще таилась эта вѣчно живая нѣжность, обращенная и на него у несмотря на то, что онъ былъ священникомъ.
Онъ чувствовалъ эту нѣжность въ ихъ взглядахъ, болѣе
