тинной точностью без всяких изменений. Было ли причиной этого отсутствие научного движения и усовершенствования в самих профессорах, или что-нибудь иное? По крайней мере в это время, начиная с знаменитого Уваровского циркуляра о повсеместном преподавании в соединённом духе православия, самодержавия и народности, ежегодно повторялись предписания, чтобы преподавание паук происходило по руководствам, одобренным высшим начальством. В 1836 году, по мысли директора X. А. Экеблада, в Лицее заведены были литературные беседы: раз или два в месяц происходили собрания, на которых студенты Лицея и ученики гимназии читали свои сочинения, написанные ими на заданные преподавателями темы, а из среды присутствовавших являлись оппоненты и критики, заранее ознакомившиеся с прочитанной работой. Всему происходившему на этих беседах велись протоколы. Темы для рассуждений, читанных на литературных беседах, равно как и для годичных сочинений, отличались удивительным однообразием, так как в них постоянно фигурировала христианская вера в её влиянии на всемирную цивилизацию, на развитие просвещения в России, на развитие в человеке гражданских доблестей и тому подобное. Быть может, причиной такого однообразия тем было и то обстоятельство, что в это время преподавателем риторики в гимназии был законоучитель, протоиерей Иоанн Мерцалов.
Помимо всего этого, научная производительность профессоров физико-математического Лицея, можно сказать, равнялась нулю. К годичным отчётам по Лицею все профессора должны были прилагать собственноручно ими писанные ответы на следующие вопросы, присылавшиеся из управления округом: с кем вступал в сношения но делам, до науки относящимся, какие получал отношения и что на них отвечал? какие делал научные наблюдения? что написал, что перевёл и что издал в свет? На эти вопросы ежегодно все профессора Лицея единодушно отвечали, что ни с кем в научных сношениях не находились, никаких научных наблюдений не делали, ничего не сочиняли, ничего не переводили и ничего в свет не издавали.
Когда в 1833 году основан был «Журнал Министерства Народного Просвещения», то профессора Лицея, в числе других, получили приглашение принять участие в этом издании присылкою статей, научных сочинений и тому подобное; но из нежинских никто на это приглашение не отозвался. В 1839 году министр граф С. С. Уваров преобразовал программу журнала министерства по новому плану, и профессора Лицея получили опять такое же приглашение, или даже, правильнее сказать, просьбу, как и в 1833 году. На этот раз директор затребовал от всех профессоров письменные ответы, и оказалось, что только сам директор, Экеблад, предложил для журнала с дюжину своих статей, профессор русской истории и статистики Шульговский предложил три имевшиеся у него в рукописях небольшие статейки, да инспектор, преподававший в то же время и словесность, Македонский, заявил, что когда у него окажется досуг, он не отказывается написать что-нибудь для журнала. Все же осталь-
