Кобеляцкій — за отлично-худую нравственность, которую скрытнымъ образомъ переливать старается своимъ товарищамъ, пріобрѣтая ихъ на свою сторону разными скрытными и непозволительными средствами». Директоръ приказалъ записать въ журналъ конференціи и объявить о томъ пансіонерамъ, а вольноприходящимъ подтвердить, что, если не исправятся, будутъ исключены изъ гимназіи по годичномъ испытаніи и такъ далѣе. Впрочемъ такія замѣчанія попадаются довольно рѣдко, если принять во вниманіе общее число учениковъ. Вообще же, повидимому, поведеніе пансіонеровъ при Орлаѣ не отличалось злокачественнымъ характеромъ, а потому и не часто вызывало начальство на особенно-сильныя дисциплинарныя мѣры. Такъ Гоголь, отмѣченный въ февралѣ за поведеніе единицей, въ мартѣ вёлъ себя «отлично-хорошо». По всему видно, что Орлай съ большимъ тактомъ, какъ истый педагогъ, относился къ воспитательному дѣлу, что воспитанники относились къ нему съ уваженіемъ, довѣріемъ и расположеніемъ, которыя, какъ извѣстно, всегда обезпечиваютъ нормальный порядокъ въ интернатѣ — и мы готовы вѣрить относящимся сюда разсказамъ Кукольника, вообще не чуждымъ гиперболизма.
Подтвержденіемъ для такого заключенія можетъ служить и то̀, что поведеніе пансіонеровъ видимо начинаетъ измѣняться къ худшему, причёмъ начинается какое-то тревожное состояніе въ пансіонѣ, послѣдовавшее вслѣдъ за отъѣздомъ Орлая изъ Нѣжина лѣтомъ 1826 года. Жалобы на пансіонеровъ поднимаются одна за другой, начинаются разслѣдованія, примѣняются крутыя мѣры; становится очевиднымъ, что чего-то не стало, что порвались нити, державшія до-сихъ-поръ всё въ порядкѣ, что начинается опять смутное, промежуточное время; въ мѣсячныхъ вѣдомостяхъ инспектора и надзирателей можно замѣтить признаки недовольства излишнею, по ихъ мнѣнію, свободою, предоставленною пансіонерамъ, излишнею снисходительностію директора. Очень вѣроятно, что, съ отъѣздомъ директора, новое начальство начало по-своему прибирать къ рукамъ пансіонеровъ, что и не замедлило породить между ними тревогу и смуту. Можно даже допустить, что предоставленная прежде пансіонерамъ свобода не вполнѣ соотвѣтствовала ихъ возрасту, что бывали случаи злоупотребленія этой свободой, что совокупность этихъ случаевъ бросала тѣнь на порядки, заведённые въ гимназіи; но не подлежитъ сомнѣнію и то̀, что общее состояніе пансіона при Орлаѣ было вполнѣ благонадёжно; что авторитетъ Орлая, уваженіе и расположеніе къ нему и учащихъ и учащихся устраняли тотъ вредъ, который, при другихъ условіяхъ, могъ бы произойти отъ частныхъ послабленій, отъ излишней иногда снисходительности. Впрочемъ указанія этого рода на порядки въ пансіонѣ при Орлаѣ идутъ отъ того времени, когда сильно воспламенены были страсти не только между преподавателями, но и между пансіонерами, когда естественны были преувеличенія, а потому имъ и нельзя довѣрять безъ большихъ оговорокъ и ограниченій. Новый инспекторъ, Бѣлоусовъ, опредѣлённый незадолдо до отъѣзда Орлая изъ Нѣжина, естественно старается объяснить начавшуюся между пансіонерами тревогу и смуту безпорядками въ пансіонѣ при прежнемъ
