профессоровъ видно, что въ 3-мъ отдѣленіи нѣкоторые хорошо знаютъ синтаксисъ, то изъ таковыхъ составить разрядъ риторовъ и такъ далѣе, что черезъ два или три года окончится само собою, и въ то же время можно будетъ уже таковые шесть разрядовъ соединить съ шестью классами двухъ первыхъ трехлѣтій, такъ-что въ послѣднемъ трехлѣтіи, или академическомъ курсѣ, будутъ студенты упражняться практически въ сочиненіяхъ на всѣхъ, преподающихся въ гимназіи, языкахъ, проходя философскія науки». Такое раздѣленіе учениковъ существовало въ школахъ іезуитовъ, піаровъ, хорошо извѣстныхъ Орлаю. Впрочемъ его не оказывается впослѣдствіи въ Нѣжинской гимназіи. Распредѣленіе же учениковъ по отдѣленіямъ для обученія языкамъ оставалось въ силѣ во всё время существованія гимназіи съ энциклопедическимъ характеромъ, то-есть до 1832 года и эту мѣру нельзя не признать полезною и раціональною. То же явленіе, какъ извѣстно, продолжаетъ сохранять своё значеніе и до настоящей минуты: сила вещей и въ университетахъ, и въ институтахъ, привела къ обособленію преподаванія новыхъ языковъ отъ преподаванія факультетскихъ предметовъ въ тѣсномъ смыслѣ, а въ послѣднихъ, то-есть обоихъ институтахъ, къ образованію тѣхъ же отдѣленій, что и въ гимназіи высшихъ наукъ. Затрудненія отъ этого обособленія въ сущности остаются тѣ же, хотя и не въ равной степени: на университетскихъ окончательныхъ испытаніяхъ не рѣдкость составляютъ студенты, съ отличіемъ оканчивающіе испытаніе по всѣмъ факультетскимъ предметамъ и весьма слабые даже въ одномъ, обязательномъ для нихъ, новомъ языкѣ. То же было и въ Нѣжинской гимназіи. Послабленія неизбѣжны и вытекаютъ изъ той же силы вещей. Затрудненія эти постоянно озабочивали почётнаго попечителя, требовавшаго отъ воспитанниковъ вполнѣ удовлетворительнаго усвоенія обоихъ новыхъ языковъ. Въ дѣлахъ сохранилось нѣсколько его отношеній, строго запрещающихъ послабленія по испытанію въ языкахъ въ виду удовлетворительности познаній по основнымъ предметамъ.
Латинскій языкъ представлялъ едва ли не бо́льшія затрудненія, такъ-какъ онъ рѣдко входилъ въ домашнее приготовленіе, а въ повѣтовыхъ училищахъ поставленъ былъ плохо по недостатку достойныхъ преподавателей, причёмъ отмѣтки по латинскоиу языку въ экзаменныхъ вѣдомостяхъ обыкновенно бывали ниже отмѣтокъ по новымъ языкамъ. Явленіе это, между прочимъ, объясняется неблагопріятнымъ взглядомъ на этотъ предметъ и въ то время. Такъ сохранились письма родителей изъ богатыхъ чиновниковъ дворянъ съ просьбой освободить ихъ дѣтей отъ обученія латинскому языку, а въ конференціи 1-го декабря 1821 года доложено было предписаніе министра объ увольненіи отъ латинскаго языка вольныхъ пансіонеровъ, пажей Сергія и Льва Милорадовичей, сыновей тайнаго совѣтника Милорадовича; частыя же перемѣщенія дѣтей изъ гимназіи въ военно-учебныя заведенія, вѣроятно, отчасти объясняются тѣмъ же взглядомъ. Орлай, какъ отличный латинистъ, весьма серьёзно и строго относился къ занятіямъ учениковъ этимъ предметомъ, чѣмъ, быть-можетъ, и объясняется строгая оцѣнка успѣховъ.
Къ тому же времени, къ первымъ годамъ по открытіи гимназіи,
