завладѣлъ Витолдъ, великій князь литовскій, въ продолженіи многихъ лѣтъ и съ величайшимъ трудомъ. Съ этими литовскими плѣнниками московскій князь поступилъ весьма жестоко, держалъ ихъ въ самыхъ тяжелыхъ оковахъ и уговаривалъ князя Константина поступить къ нему въ службу, оставивъ природнаго государя. Не имѣя надежды уйти другимъ способомъ, Константинъ принялъ условіе и былъ освобожденъ, обязавшись величайшею клятвой. Хотя ему назначены были помѣстья и владѣнія сообразно его сану, но они не могли привлечь и удержать его, такъ что при первомъ случаѣ, черезъ непроходимые лѣса, онъ возвратился въ отечество. Александръ, король польскій и великій князь литовскій, постоянно желалъ мира болѣе чѣмъ войны, отказался отъ всѣхъ областей и городовъ, занятыхъ московскимъ княземъ, и заключилъ съ тестемъ миръ, довольствуясь освобожденіемъ своихъ плѣнныхъ. Этотъ Іоаннъ Васильевичъ былъ такъ счастливъ, что побѣдилъ новгородцевъ въ битвѣ у рѣки Шелони (Scholona); онъ принудилъ побѣжденныхъ принять нѣкоторыя условія и признать его своимъ господиномъ и княземъ, взялъ съ нихъ большія деньги и потомъ удалился, поставивъ тамъ своего намѣстника. По истеченіи семи лѣтъ, онъ снова воротился туда, вошелъ въ городъ при помощи архіепископа Ѳеофила, обратилъ жителей въ самое жалкое рабство, отнялъ серебро и золото, наконецъ и всѣ имущества гражданъ, и увезъ оттуда болѣе трехсотъ хорошо нагруженныхъ телѣгъ. Самъ онъ присутствовалъ на войнѣ только однажды, когда были завоевываемы княжества новгородское и тверское; въ другое время онъ обыкновенно никогда самъ не присутствовалъ въ сраженіи и однакожь всегда одерживалъ побѣду, такъ что великій Стефанъ, воевода молдавскій, часто вспоминая о немъ на пиршествахъ, говаривалъ: «Іоаннъ, сидя дома и покоясь, увеличиваетъ свое царство, а я, ежедневно сражаясь, едва могу защитить границы». Онъ также ставилъ по своей волѣ царей казанскихъ, иногда отводилъ ихъ плѣнными, но напослѣдокъ самъ потерпѣлъ отъ нихъ большое пораженіе въ своей старости. Онъ первый обвелъ стѣною московскую крѣпость и свою резиденцію, какъ это можно видѣть и нынѣ. Женщинамъ онъ былъ до того страшенъ, что если какая нибудь случайно попадалась ему на встрѣчу, то отъ его взгляда только что не лишалась жизни. Не было къ нему доступа для бѣдныхъ, обиженныхъ
завладел Витолд, великий князь литовский, в продолжении многих лет и с величайшим трудом. С этими литовскими пленниками московский князь поступил весьма жестоко, держал их в самых тяжелых оковах и уговаривал князя Константина поступить к нему в службу, оставив природного государя. Не имея надежды уйти другим способом, Константин принял условие и был освобожден, обязавшись величайшею клятвой. Хотя ему назначены были поместья и владения сообразно его сану, но они не могли привлечь и удержать его, так что при первом случае, через непроходимые леса, он возвратился в отечество. Александр, король польский и великий князь литовский, постоянно желал мира более чем войны, отказался от всех областей и городов, занятых московским князем, и заключил с тестем мир, довольствуясь освобождением своих пленных. Этот Иоанн Васильевич был так счастлив, что победил новгородцев в битве у реки Шелони (Scholona); он принудил побежденных принять некоторые условия и признать его своим господином и князем, взял с них большие деньги и потом удалился, поставив там своего наместника. По истечении семи лет, он снова воротился туда, вошел в город при помощи архиепископа Феофила, обратил жителей в самое жалкое рабство, отнял серебро и золото, наконец и все имущества граждан, и увез оттуда более трехсот хорошо нагруженных телег. Сам он присутствовал на войне только однажды, когда были завоевываемы княжества новгородское и тверское; в другое время он обыкновенно никогда сам не присутствовал в сражении и однако ж всегда одерживал победу, так что великий Стефан, воевода молдавский, часто вспоминая о нём на пиршествах, говаривал: «Иоанн, сидя дома и покоясь, увеличивает свое царство, а я, ежедневно сражаясь, едва могу защитить границы». Он также ставил по своей воле царей казанских, иногда отводил их пленными, но напоследок сам потерпел от них большое поражение в своей старости. Он первый обвел стеною московскую крепость и свою резиденцию, как это можно видеть и ныне. Женщинам он был до того страшен, что если какая нибудь случайно попадалась ему на встречу, то от его взгляда только что не лишалась жизни. Не было к нему доступа для бедных, обиженных
