лемъ поэтъ вдругъ извлекаетъ превосходные рои пѣсень, которыя гордо и вмѣстѣ граціозно проносятся черезъ таинственныя бездны, вынося далеко свѣтящіеся перлы мыслей. Свою способность эпической индивидуализаціи и энергическаго изображенія Ленау мастерки доказалъ въ своихъ романсахъ: «Die Haideschenke», «Die Werbung», «Три Цыгана», «Mischka» и въ собраніяхъ романсовъ: «Клара Гебертъ» и «Жижка». Большія произведенія Ленау, «Фаустъ», «Савонарола» и «Альбигойцы», ясно показываютъ ходъ развитія поэта. Въ «Фаустѣ» (кромѣ отдѣльныхъ мѣстъ, въ цѣломъ это произведеніе слабо) полускептическій, полувѣрующій ухъ ощупью ищетъ себѣ точку опоры въ убѣжденіи, не имѣя силы удержаться за неё; «Савонарола», произведеніе законченное и безупречное въ художественномъ отношеніи, показываетъ въ поэтѣ недовольство новѣйшими философскими системами, въ противоположность которымъ онъ наконецъ охотнѣе склоняется къ вѣрѣ; въ «Альбигойцахъ» это стѣсненіе побѣдоносно уничтожено, но въ сущности Ленау здѣсь не сталъ выше подкапывающагося скептицизма, безпощадно прерывающаго всѣ связи съ прошедшимъ. Прежде чѣмъ его постигла страшная судьба Гёльдерлина, онъ написалъ еще «Донъ-Жуана».
На русскомъ языкѣ, кромR переводовъ множества мелкихъ стихотвореній, балладъ и двухъ поэмъ, «Жижка» и «Анна», существуетъ цѣлое собраніе его стихотвореній въ переводѣ А. Чижова, изданные въ 1862 году въ Москвѣ, подъ заглавіемъ «Стихотворенія Ленау».
Спитъ воздухъ, скованный морозными цѣпями;
Снѣгъ y меня хруститъ зловѣще подъ ногами;
Дыханіе моё клубится паромъ; лёдъ
На мнѣ, вокругъ меня. Вперёдъ, смѣлѣй вперёдъ!
5 Какое страшное, могильное молчанье!
На ели старыя луна струитъ сіянье,
И, жаждою томясь забыться въ вѣчномъ снѣ,
Вѣтвями внизъ къ землѣ склоняются онѣ.
Зима, лройди мнѣ въ грудь и тамъ, безъ сожалѣнья,
10 Навѣки заморозь всѣ дикія волненья,
Всѣ страсти бурныя, чтобъ и въ душѣ моей
Всё умерло, какъ здѣсь, среди глухихъ іюлей.
Соловьи и розы, пѣсни, ароматъ!
Тщетно ваши чары радость мнѣ сулятъ.
Ахъ, не жмитесь нѣжно къ сердцу моему,
Не пускайте свѣта въ мрачную тюрьму!
5 Много измѣнилось, многаго ужь нѣтъ
Съ той поры, какъ съ вами бѣдный вашъ поэтъ
Распростился. Долго по щекамъ ого
Шла слезами осень счастья моего.
Наконецъ настала и зима. Морозъ
10 Въ сердце мнѣ пробрался; что осталось слёзъ
Изсушилъ онъ разомъ — и въ оковахъ льда
Всѣ цвѣты надежды сгибли навсегда.
Ароматъ и пѣсни, птицы и цвѣты,
Чары юной жизни, свѣжей красоты!
15 Не напоминайте нѣжной лаской мнѣ,
Что одинъ на свѣтѣ я — чужой веснѣ.
Вечеръ бурный и дожливый
Гаснетъ: всё молчитъ кругомъ;
Только грустно шепчутъ ивы,
Наклоняясь надъ прудомъ.
5 Я покинулъ край счастливый…
Слёзы жгучія тоски,
Лейтесь, лейтесь! Плачутъ ивы,
Вѣтеръ клоиитъ тростники.
Ты одна сквозь мракъ тоскливый
10 Свѣтишь, другъ, мнѣ иногда,
Какъ сквозь плачущія ивы
Свѣтитъ вечеромъ звѣзда.
Тяжолыя чорныя тучи
Висѣли съ небесныхъ высотъ;
