колѣпную пѣсню Тиртея: «Прекрасно биться за отечество въ первомъ ряду сражающихся» — пѣсню, въ которой такъ и видишь лакедемонянъ, непоколебимо стоящихъ въ бою, щитъ о щитъ, грудь о грудь. Нѣмецкому стихотворенію недостаётъ только той воздержности въ выраженіи и той пластической законченности, на которыя греки были такіе мастера. Но въ нёмъ явственно выступаютъ передъ нами могучіе образы съ ихъ желѣзными мускулами, это войско, идущее вперёдъ какъ одинъ человѣкъ; мы слышимъ глухіе удары палицъ съ желѣзными наконечниками, слышимъ и гнѣвный ревъ грубыхъ горцевъ и крики гордой радости, сопровождающіе побѣду свободы. Возникшая такимъ образомъ народная пѣсня этого рода развивалась мало-по-малу въ долговременной борьбѣ, которую вёлъ швейцарскій союзъ за сохраненіе своей свободы. Лѣтъ сто спустя, между 1474 и 1476 годами она снова вырвалась наружу. Въ XV столѣтіи швейцарцы, побѣдившіе въ XIV Австрію, нашли новаго и болѣе опаснаго врага въ знаменитомъ герцогѣ бургундскомъ. Двѣ одержанныя надъ нимъ побѣды ещё болѣе возвысили патріотизмъ швейцарскаго населенія и встрѣтили живой откликъ въ народной поэзіи. До насъ дошло нѣсколько патріотическихъ пѣсенъ Фейта Вебера, записанныхъ хроникёрами въ слѣдствіе популярности, которою онѣ пользовались повсюду. Этотъ Фейтъ Веберъ уже не простой участникъ битвы, котораго сдѣлала поэтомъ сила обстоятельствъ, но пѣвецъ по профессіи. Между вышеупомянутыми пѣснями главное мѣсто занимаетъ та, которая прославляетъ побѣду надъ бургундскимъ герцогомъ при Муртемѣ. Изъ нея такъ и брызжутъ прекрасная увѣренность въ собственной силѣ, свѣжее мужество и неподдѣльное наслажденіе жизнью. Читая её, видишь, какъ въ теченіе одного столѣтія измѣнился характеръ инстинктивной и потому очень медленію развивающейся народной поэзіи. Пѣсня Гальба Сутера въ честь битвы при Земнахѣ имѣетъ въ себѣ ещё нѣчто эпическое; разсказъ не лишонъ, правда, страстности, но личность поэта ещё не выступаетъ явственно. Здѣсь же всё уже лиризмъ, какъ по содержанію, такъ и по формѣ, и личность автора пробивается наружу съ изумительной энергіей. Чѣмъ болѣе приближаемся мы къ XVI столѣтію, тѣмъ индивидуальнѣе становится народная поэзія, не теряя при этомъ однако характера своей первобытности.
«Побѣдоносная борьба швейцарцевъ привела въ движеніе Германію. Въ 1500 году дитмарцы попытались сдѣлать относительно Даніи то, что удалось швейцарцамъ относительно Австріи и Бургундіи. Они побѣдили датчанъ, но черезъ пятьдесятъ шесть лѣтъ послѣ того были снова покорены. Неудачею окончилось и возстаніе нѣмецкихъ крестьянъ противъ дворянства въ началѣ XVI столѣтія. Воспѣваются только побѣды; пораженія же обходятся молчаніемъ. Нѣмецкіе крестьяне снова замолкли; такъ-какъ у нихъ не было Земиаха для прославленія. Но могущественное духовное возбужденіе, вызванное послѣднимъ движеніемъ, проникло весь нѣмецкій народъ и поселило въ его нѣдрахъ новую жизнь, которой уже не могло подавить феодальное государство.»
Упомянувъ потомъ о благотворномъ дѣйствіи, которое оказали на развитіе нѣмецкой народной лирики такъ называемое возрожденіе и реформація съ книгопечатаніемъ, Шюре продолжаетъ:
«Подъ вліяніемъ такихъ разнообразныхъ явленій, преобразовавшихъ общество, всѣми овладѣло непреодолимое желаніе видѣть, учиться, путешествовать. Рыцарь отправляется воевать съ турками, ремесленникъ проходитъ пѣшкомъ съ одного конца Германіи на другой, поселянинъ оставляетъ плугъ, становится ландскнехтомъ и идетъ попытать счастья въ Италіи. Оборванный сынъ крестьянина бѣжитъ изъ деревни и поступаетъ въ университетъ. Съ мечёмъ на боку, Виргиліемъ и Аристотелемъ, драгоцѣннѣйшими сокровищами того времени — въ карманѣ отправляется въ дорогу свободный мыслитель, чтобы сражаться за науку и поэзію. Быстрая и нескончаемая смѣна однихъ явленій другими совершенно преобразовываетъ человѣка; онъ отрекается отъ родовыхъ и сословныхъ предразсудковъ, ясно сознаётъ свою собственную личность и восклицаетъ: «Я хочу жить для самого себя!» На сколько такое существованіе богаче того, которое вели рыцари въ тринадцатомъ столѣтіи! Сколько тутъ дѣйствія и движенія, сколько духовной и физической жизни! Съ дорожнымъ плащомъ за плечами, со своею любовью и иллюзіями въ сердцѣ, проходятъ эти люди по свѣту, не думная о завтрашнемъ днѣ. Рѣдкому изъ нихъ приходится ещё разъ увидѣть своё отечество; напрасно ждётъ многихъ изъ нихъ по семи, по десяти лѣтъ первая возлюбленная. Они не вернутся, они лежатъ мёртвые у опушки лѣса или въ ду-
