отношеніи, подвизаясь на поприщѣ пѣснопѣній и поэзіи. Поэты и пѣвцы — всегда желанные гости въ придворномъ лагерѣ Фридриха II, и такъ какъ онъ самъ сочиняетъ стихи, то подъ его покровительствомъ всё пышнѣе и пышнѣе расцвѣтаетъ рыцарское стихотворство, составляющее высшую точку средневѣковой поэзіи. По примѣру императора, поютъ и сочиняютъ его сыновья Конрадъ и Манфредъ, тесть его Іоаннъ Іерусалимскій, канцлеръ Пётръ Винейскій. Стихотворство постоянно и повсюду окружаетъ Фридриха — разбиваетъ ли онъ свой лагерь въ мраморныхъ колоннадахъ мавританскихъ дворцовъ и подъ пальмами Сициліи, или смотритъ съ башенъ своихъ замковъ на сосновые лѣса своей родной Германіи. Весь его внѣшній образъ жизни проникнутъ поэтическими и художественными побужденіями, придающими возвышенный, глубоко-романтическій характеръ не только ему, но и всему, вступающему въ очарованный кругъ этого человѣка…»
При такихъ условіяхъ и подъ вліяніемъ современныхъ политическихъ событій, между которыми на первомъ планѣ должны быть поставлены въ этомъ отношеніи крестовые походы, возникла и развилась рыцарская поэзія, не имѣвшая однако съ народною ничего общаго и отличавшаяся притомъ иноземнымъ характеромъ, почти рабскимъ подражаніемъ французскимъ образцамъ, сверхъ которыхъ служили источниками заимствованія древнія латинскія и нѣкоторыя новыя туземныя легенды. Искусственность, какъ необходимое послѣдствіе того выбора сюжетовъ, которымъ ограничивались эти рыцари-стихотворцы, всё болѣе и болѣе подавляла всякую естественность и правду, и если на умственное развитіе вообще эпоха, о которой мы говоримъ, имѣла очень благотворное вліяніе, то для поэзіи, въ истинномъ смыслѣ этого слова, она только приготовила почву, на которой уже въ XIII столѣтіи суждено было возникнуть величавымъ созданіямъ народнаго духа. Высшаго процвѣтанія своего рыцарская или, какъ она называлась потомъ, придворная поэзія достигла въ XII столѣтіи, когда на сцену выступили такіе высокоталантливые люди, какъ Гартманъ фонъ Ауэ, Вольфрамъ Эшенбахъ, Готфридъ-Страсбургскій, Вальтеръ фонъ-деръ Фогельвейде. Двѣнадцатое столѣтіе вообще представляетъ собою, по словамъ одного историка нѣмецкой литературы, какъ бы портикъ великаго зданья средневѣковой поэзіи. «Въ произведеніяхъ этого времени — говоритъ онъ — прежде всего мы замѣчаемъ разширенный великими историческими событіями кругозоръ авторовъ ихъ. Штрихи очерковъ болѣе смѣлы, вырвавшаяся на волю фантазія пробѣгаетъ необозримыя пространства. Но въ этихъ штрихахъ нѣтъ ещё опредѣлённаго разграниченія, географическія и историческія понятія и взгляды лишены прочной почвы и сливаются по большей части въ фантастическомъ хаосѣ…»
Количество поэтическихъ произведеній этого вѣка очень велико, но до насъ дошли очень немногія. Не останавливаясь на поэмахъ вышеупомянутыхъ знаменитыхъ представителей рыцарской поэзіи, съ которыми наши читатели познакомятся по приводимымъ ниже образцамъ, упомянемъ для характеристики поэтическаго творчества этой эпохи о двухъ наиболѣе выдающихся произведеніяхъ: «Императорской хроникѣ» (Kaiserehronik) и «Пѣсни о Роландѣ». Первая разсказываетъ рифмонанными стихами исторію римскихъ и германскихъ императоровъ, начиная съ Юлія Цезаря и оканчивая Конрадомъ III Гогенштауфеномъ. Авторъ, очевидно монахъ, бывшій прежде — какъ это часто случалось въ ту пору — воиномъ, останавливается съ особою любовью на боевыхъ приключеніяхъ и кровопролитныхъ битвахъ, на описаніи роскоши и празднествъ германскихъ государей; историческое изложеніе повсюду перемѣшано съ легендами и разсказами о мученикахъ и подвижникахъ, и на ряду съ богословскою учёностію автора обнаруживается близкое знакомство его съ древними героическими пѣснями. Эта смѣсь фактической исторіи, повѣстей, легендъ, сказокъ и басенъ, какъ нельзя лучше характеризуетъ литературный вкусъ того времени. «Пѣснь о Роландѣ», сочинённая какимъ-то «попомъ Конрадомъ» по извѣстному французскому образцу, принадлежитъ къ тому весьма распространённому въ средніе вѣка циклу эпическихъ произведеній, который имѣетъ своимъ предметомъ борьбу съ язычниками и возникъ и развился подъ естественнымъ вліяніемъ крестовыхъ походовъ. Карлъ Великій, по увѣщанію ангела, рѣшается обратить въ христіанство язычниковъ Испаніи и, чтобъ узнать, какъ они отнесутся къ этому дѣлу, отправляетъ посольство къ королю Нарсилье въ Сарагоссу, поставивъ во главѣ его, по совѣту своего племянника Роланда, отчима этого послѣдняго, рыцаря Ганелона. Ганелонъ догадывается, что пасынокъ вовлёкъ его въ это опасное порученіе съ враждебными намѣреніями и потому рѣшается отомстить ему.
