Страница:Гербель Н.В. Немецкие поэты в биографиях и образцах (1877).pdf/150

118

БЮРГЕРЪ.

Онъ уху и сердцу умѣлъ говорить
Такъ сладко, такъ полнъ уповавія…
Любовь простодушна и вѣритъ всему!
Дѣвическій стыдъ удалося ему
Опутать сѣтями желаній.

Онъ клялся ей въ вѣрности, клялся душой,
Всѣжъ милымъ ему и всѣмъ свѣтомъ.
Розетта противилась, онъ увлекалъ,
И громко и страстно её заклиналъ:
«О, ты не раскаешься въ этомъ!»

Онъ влёкъ её тихо къ бесѣдкѣ глухой,
Поросшей горошкомъ душистымъ…
Вотъ вздрогнуло сердце, вотъ грудь поднялась
И тихо невинность ея отдалась
Забавы объятьямъ нечистымъ.

Едва въ огородѣ, съ возвратомъ весны,
Горошекъ и макъ распустились,
Сталъ Розу тревожить какой-то недугъ,
На розовыхъ щёчкахъ румянецъ потухъ
И глазки ея помутились.

Когда же цвѣты превратились въ стручки,
Малина въ саду дозрѣвала
И вишня казалась румяной такой —
У дѣвушки грудь налилася волной
И платьице тѣсно ей стало.

Когда же дожди полилися и жнецъ
Ушолъ, распѣваючи, въ поле
И вѣтеръ разгуливать сталъ по полямъ,
Овсяною жнивой шумя по ночамъ —
Скрываться нельзя было долѣ.

Отецъ ея, грубый и злой человѣкъ,
Несчастную гонитъ изъ дому:
«Дитя ты съумѣла себѣ припасти,
Такъ мужа теперь постарайся найти —
Ступай же къ дружку дорогому!»

Онъ на руку косы ея намоталъ —
И плеть засвистала узлами;
Онъ билъ — и отзвукъ разносился кругомъ,
Онъ билъ — и на тѣлѣ ея молодомъ
Удары ложились рубцами.

Натѣшась, онъ изъ дому выгналъ её
Въ холодную ночь и въ ненастье…
И вотъ, сквозь терновникъ, по острымъ камнямъ,
Она къ Фалькенштейнскимъ пришла воротамъ
Излить передъ другомъ несчастье.

«Зачѣмъ, не назвавши сначала женой,
Ты матерью сдѣлалъ Розетту?
Въ возмездье за то я должна со стыдомъ
Носить на истерзанномъ тѣлѣ моёмъ
Награду кровавую эту.»

Розетта рыдала, молила его —
И было такъ нѣжно моленье:
«Покрывши стыдомъ и позоромъ, опять
Ты честное имя мнѣ можешь отдать,
Загладить свое преступленье.»

— Мнѣ жаль тебя, дурочка! Съ злымъ старикомъ
Сведу я давнишніе счёты!
И такъ — успокойся! Нельзя жь безъ утратъ!
Останься со мной — и тебя окружатъ
Мои попеченья, заботы. —

«Къ чему тутъ заботы? какой тутъ покой!
Они не воротятъ мнѣ чести.
Нѣтъ, въ храмѣ святомъ, предъ Его алтарёмъ,
Въ глазахъ всего свѣта, дай клятву мнѣ въ томъ,
Въ чёмъ клялся не разъ, какъ невѣстѣ!»

— Объ этомъ я вовсе не думалъ, моя другъ!
Ну, какъ я возьму тебя въ жоны?
Во мнѣ благородная, древняя кровь…
Лишь равное съ равнымъ связуетъ любовь…
Что скажутъ сосѣди-бароны?

— Когда я кидался съ тобой — приходилъ
Я къ милой моей, не къ невѣстѣ…
Вотъ если понравится мой стремянной.
Я дамъ тебѣ денегъ — и будемъ съ тобой
Мы снова счастливы и вмѣстѣ. —

«Господь да осудитъ, обманщикъ, тебя
Страдавьямъ и вѣчному аду!
Когда мнѣ женою твоею не быть,
Чего же я прежде годилась служить
Страстямъ твоимъ гнуснымъ въ усладу?

«Возьми себѣ въ жоны дворянскую дочь!
Судьба свой полётъ да ускоритъ!
Богъ видитъ и слышитъ страданье моё:
Пускай благородное ложе твоё:
Послѣдній слуга опозоритъ!

«Тогда ты узнаешь, какъ тяжко душѣ
Отчаяться въ чести и счастьи!
И будешь ты биться о полъ головой…
Горячею пулей покончишь съ собой —
И будешь у ада во власти.»