Какъ Его очи плѣняетъ прекрасная стройность вселенной,
Такъ и Его чуткій слухъ пѣснопѣніе сферъ услаждаетъ.
Ты, что внушаешь высокія, чистыя пѣсни,
Внемлешь безсмертнымъ, Господа зришь, серафимовъ подруга,
Гимнъ воспѣваемый небомъ повѣждь мнѣ, жилица Сіона!
Свѣтлое царство явленій Господнихъ, святись и красуйся!
Здѣсь мы Господа зримъ, какъ Онъ есть, какъ Онъ бытъ, какъ Онъ будетъ:
Виждь блаженство безъ облаченья, безъ сумрака дальнихъ
Мглой покровенныхъ міровъ! Здѣсь мы Тебя созерцаемъ
Въ сонмѣ избранныхъ Тобою, блаженству небесъ пріобщённыхъ.
Сколь безконечно Ты совершенъ! Тебя нарицаетъ
Небо, Тебѣ же, неизречённому, имя — Егова!
Наша пѣснь сладкогласная въ смѣломъ пареньи восторга
Ищетъ Твой образъ, но тщетно. Вперясь въ глубину Твоей славы.
Мысли едва къ Твоему божеству воскрылиться дерзаютъ.
Въ дивномъ величіи Ты лишь единъ совершенъ, Присносущій!
Мысль, которою Ты своё бытіё прозрѣваешь —
О, сколь прекраснѣй она, сколь святѣе таинственной думы,
Сколь она лучше, святѣй и возвышеннѣй тайнаго взора,
Обращённаго свыше Тобой къ существамъ сотворённымъ!
Но Ты и кронѣ Себя захотѣлъ вкругъ живущее видѣть —
И ниспослалъ и на нихъ съ благодатію духъ животворный.
Небо Ты создалъ въ началѣ, а вслѣдъ и насъ, жителей неба.
Былъ ещё часъ вашъ далёкъ, земля, дщерь юная свѣта,
Солнце и мѣсяцъ, текущіе рядомъ съ блаженной землёю!
Первенецъ міра, что было съ тобой при рожденіи, въ день тотъ,
Какъ пролетѣвшій сквозь вѣчности Богъ къ тебѣ низпустился
И святою обителью славы Господней украсилъ?
Своды твои необъятные, къ новой воззванные жизни,
Тихо скруглялись, пріемля свой образъ, и вкругъ разносился
Творческій гласъ при первомъ звукѣ кристальнаго моря —
И лишь одни берега взгромождённые слышали гласъ сей,
Но не единый безсмертный. Тогда стоялъ Ты, Зиждитель,
На велелѣпномъ и пышномъ престолѣ, Себя созерцая
Въ дивномъ безсмертіи. О, восклицайте предъ мыслящимъ Богомъ!
Въ этотъ-то радостный мигъ Онъ васъ сотворилъ, серафимы,
Разума полныхъ и силы могучей Создателя мысли,
Имъ отъ Себя изліянныхъ на васъ, непорочныхъ,
Чтобъ Аллилуія сердцемъ могли постигать въ умиленьи
И воспѣвать «Аллилуія». То «Аллилуія», Боже,
Присно Тебѣ воспоётся отъ насъ! Безконечной пустынѣ
Рёкъ Ты — «не буди!» и тварямъ — «проснитесь!» Господь! Аллилуйя!
Сумраченъ, тихъ, одинокъ на ступеняхъ подземнаго трона
Зрѣлся отъ всѣхъ удалёнъ серафимъ Аббадона. Печальной
Мыслью бродилъ онъ въ минувшемъ: грозно вдали передъ взоромъ,
Смутнымъ, потухшимъ отъ тяжкой, таинственной скорби, являлись
Мука на мукѣ, тёмная вѣчности бездна. Онъ вспомнилъ
