Dönsk tunga, Norran tunga hun Norroena (241); такъ какъ варяги были Норманны, а при Рюрикѣ множество Скандинавовъ селилось въ Новгородѣ, оба языка норманскій и славянскій слышались одновременно въ Новгородѣ; безъ сомнѣнія было даже время, когда Норрена тамъ господствовала (249); знатнѣйшіе изъ Славянъ, преклоняясь передъ трономъ для снисканія благосклонности новыхъ русскихъ, т. е. норманскихъ князей, весьма вѣроятно стали вскорѣ изучать ихъ языкъ и обучать ему своихъ дѣтей (ibid.); простые люди имъ подражали (250); употребленію Норрены надлежало сохраниться на Руси долѣе чѣмъ въ Нормандiи, ибо тамошніе князья приняли христіянство семидесятишестью годами (въ 912) ранѣе нашихъ (252); такъ какъ въ эпоху призванiя грамота yже существовала въ Скандіи, то должно непремѣнно ожидать, что Руссы, вскорѣ призванные оттуда, въ землю, назвавшуюся отъ ихъ имени Русью, вмѣстѣ съ норманскимъ языкомъ, принесли съ собою и норманское письмо (260); изъ двухъ экземпляровъ договоровъ, заключенныхъ между Русью и Греками, вѣроятно одинъ былъ составленъ на скандинавскомъ языкѣ (265).
На какихъ доказательствахъ основаны эти несомнѣнныя и вѣроятныя положенія? Они двоякаго рода: 1) русскія названія днѣпровскихъ пороговъ у Константина багрянороднаго, звучатъ по нормански (283). Объ этомъ, вовсе не понятомъ свидѣтельствѣ греческаго императора см. гл. ХХ. 2) Въ древне-русскомъ, преимущественно юридическомъ языкѣ, встрѣчаются многія слова, очевидно германскаго происхожденія, занесенныя къ
Dönsk tunga, Norran tunga hun Norroena (241); так как варяги были Норманны, а при Рюрике множество Скандинавов селилось в Новгороде, оба языка норманский и славянский слышались одновременно в Новгороде; без сомнения было даже время, когда Норрена там господствовала (249); знатнейшие из Славян, преклоняясь перед троном для снискания благосклонности новых русских, т. е. норманских князей, весьма вероятно стали вскоре изучать их язык и обучать ему своих детей (ibid.); простые люди им подражали (250); употреблению Норрены надлежало сохраниться на Руси долее чем в Нормандии, ибо тамошние князья приняли христианство семидесятишестью годами (в 912) ранее наших (252); так как в эпоху призвания грамота уже существовала в Скандии, то должно непременно ожидать, что Руссы, вскоре призванные оттуда, в землю, назвавшуюся от их имени Русью, вместе с норманским языком, принесли с собою и норманское письмо (260); из двух экземпляров договоров, заключенных между Русью и Греками, вероятно один был составлен на скандинавском языке (265).
На каких доказательствах основаны эти несомненные и вероятные положения? Они двоякого рода: 1) русские названия днепровских порогов у Константина багрянородного, звучат по нормански (283). Об этом, вовсе не понятом свидетельстве греческого императора см. гл. ХХ. 2) В древне-русском, преимущественно юридическом языке, встречаются многие слова, очевидно германского происхождения, занесенные к
