каковою она представлена въ изслѣдованіяхъ бо́льшей части нашихъ историковъ, никакое вліяніе (а подавно вліяніе горсти варяговъ-пиратовъ) не создастъ въ теченiи немногихъ годовъ, Руси Владимира и Ярослава. Утверждая на непреложномъ свидѣтельствѣ лѣтописи и историческихъ аналогіяхъ, мнѣніе о существованіи у насъ, наровнѣ съ остальными славянскими народами, права наследства въ родахъ княжескихъ, я тѣмъ конечно не думалъ указывать на немыслимую, до временъ Рюриковыхъ, правильную игрy на Руси монархическихъ учрежденiй. Какъ въ Германіи до основанія монархiи Франковъ, какъ у Скандинавовъ почти до ХI-го столетiя, такъ вѣроятно и у насъ, права основныя, права наслѣдства нарушались насиліями, усобицами князей, частными избраніями новыхъ династовъ, переходами племенъ отъ одного союза къ другому. Этимъ-то состояніемъ внутренняго броженія Руси въ VIII—IХ столѣтіяхъ, и поясняется мысль и возмножность призванія; но уже самый фактъ призванія говоритъ, по справедливому замѣчанію Добровскаго и Шафарика, противъ теоріи о дикости или младенчествѣ призывавшихъ племенъ. Вообще нѣтъ слѣда принимать чтобы въ дѣлѣ своего историческаго развитія, Русь руководилась какими-то особыми законами, неизвѣстными остальнымъ европейскимъ народамъ, неизвѣст-
каковою она представлена в исследованиях бо́льшей части наших историков, никакое влияние (а подавно влияние горсти варягов-пиратов) не создаст в течении немногих годов, Руси Владимира и Ярослава. Утверждая на непреложном свидетельстве летописи и исторических аналогиях, мнение о существовании у нас, наровне с остальными славянскими народами, права наследства в родах княжеских, я тем конечно не думал указывать на немыслимую, до времен Рюриковых, правильную игру на Руси монархических учреждений. Как в Германии до основания монархии Франков, как у Скандинавов почти до ХІ-го столетия, так вероятно и у нас, права основные, права наследства нарушались насилиями, усобицами князей, частными избраниями новых династов, переходами племен от одного союза к другому. Этим-то состоянием внутреннего брожения Руси в VIII—ІХ столетиях, и поясняется мысль и возмножность призвания; но уже самый факт призвания говорит, по справедливому замечанию Добровского и Шафарика, против теории о дикости или младенчестве призывавших племен. Вообще нет следа принимать чтобы в деле своего исторического развития, Русь руководилась какими-то особыми законами, неизвестными остальным европейским народам, неизвест-
