вленное бытіе для себя, рядомъ съ которымъ выступаетъ другое бытіе для себя, всеобщность, противоположная единичности и ею обусловленная; но эти оба противорѣчивыхъ крайнихъ члена находятся не только рядомъ другъ съ другомъ, но и въ единствѣ, или, что тожественно, общій обоимъ элементъ (das Gemeinschaftliche), бытіе для себя, надѣленъ вообще противоположностью, т.-е. онъ вмѣстѣ съ тѣмъ не является бытіемъ для себя. Софистика восприниманія стремится спасти эти моменты отъ ихъ противорѣчія и прочно установить посредствомъ различенія отношеній, посредствомъ "также" и "если", равно какъ, наконецъ, схватить истинное путемъ различенія несущественнаго отъ противоположной ему сущности. Однако, эти средства вмѣсто того, чтобы устранить обманъ въ постиганіи, сами оказываются ничтожными, п истинное, которое должно быть пріобрѣтено путемъ этой логики вос-приниманія, оказывается противоположностью въ одномъ и томъ же отношеніи и, слѣдовательно, имѣетъ своею сущностью всеобщность, лишенную различій и опредѣленій.
Эти пустыя абстракціи единичности и противоположной ей всеобщности, равно какъ сущности, связанной съ несущественнымъ, и несущественнаго, которое однако вмѣстѣ съ тѣмъ необходимо, представляютъ собою силы, игра которыхъ и есть воспринимающій, такъ называемый здоровый человѣческій разсудокъ; принимаемый за чистое реальное сознаніе, онъ является въ восприниманіи только игрою этихъ абстракцій; онъ вообще всегда оказывается самымъ бѣднымъ тамъ, гдѣ мнитъ быть самымъ богатымъ. Вращаясь вокругъ этихъ ничтожныхъ сущностей, падая въ объятія то одной то другой и сопротивляясь истинѣ въ стремленіи поочередно прочно установить и утверждать при посредствѣ своей софистики сначала одну сущность, потомъ прямо противоположную, онъ думаетъ о философіи, что она имѣетъ дѣло только съ идеями. Въ дѣйствительности она имѣетъ дѣло также п съ ними и принимаетъ ихъ за чистыя сущности, за абсолютные элементы и силы; но вмѣстѣ съ этимъ она познаетъ ихъ въ ихъ опредѣленности и господствуетъ поэтому надъ ними, между тѣмъ какъ воспринимающій разсудокъ считаетъ ихъ за истинное и попадаетъ подъ ихъ воздѣйствіемъ отъ одного заблужденія въ другое. Опъ самъ не доходитъ до сознанія, что такія простыя сущности (einfache Wesenheiten) господствуютъ въ немъ; онъ думаетъ, что всегда имѣетъ дѣло съ совершенно чистымъ матеріаломъ и содержаніемъ, подобно тому, какъ чувственная достовѣрность не знаетъ, что пустая абстракція чистаго бытія есть ея сущность; разсудокъ въ этихъ сущностяхъ всесторонне разрабатываетъ весь свой матеріалъ и содержаніе; они сообщаютъ ему связь, господствуютъ надъ нимъ и являются тѣмъ же, что представляетъ собою для сознанія чувственное, какъ сущность, что опредѣляетъ его отношенія къ нему и въ чемъ совершается движеніе восприниманія и его истины. Этотъ процессъ, т.-е. постоянно смѣняющееся опредѣленіе истиннаго и снятіе этого опредѣленія, образуетъ собственно обычную и постоянную жизнь и стремленіе воспринимающаго сознанія, полагающаго, что оно движется въ истинѣ. Здѣсь сознаніе неудержимо приходитъ къ одинаковому снятію всѣхъ этихъ существенныхъ существенностей или опредѣленій, но въ каждый отдѣльный моментъ оно сознаетъ въ качествѣ истиннаго только эту одну опредѣленность, а потомъ точно также утверждаетъ какъ истинное опредѣленность прямо противоположную. Сознаніе хорошо чувствуетъ ихъ несущественность и, съ цѣлью спасти ихъ отъ грозящей опасности, оно переходитъ къ софистикѣ,
вленное бытие для себя, рядом с которым выступает другое бытие для себя, всеобщность, противоположная единичности и ею обусловленная; но эти оба противоречивых крайних члена находятся не только рядом друг с другом, но и в единстве, или, что тожественно, общий обоим элемент (das Gemeinschaftliche), бытие для себя, наделен вообще противоположностью, т. е. он вместе с тем не является бытием для себя. Софистика воспринимания стремится спасти эти моменты от их противоречия и прочно установить посредством различения отношений, посредством "также" и "если", равно как, наконец, схватить истинное путем различения несущественного от противоположной ему сущности. Однако, эти средства вместо того, чтобы устранить обман в постигании, сами оказываются ничтожными, п истинное, которое должно быть приобретено путем этой логики вос-принимания, оказывается противоположностью в одном и том же отношении и, следовательно, имеет своею сущностью всеобщность, лишенную различий и определений.
Эти пустые абстракции единичности и противоположной ей всеобщности, равно как сущности, связанной с несущественным, и несущественного, которое однако вместе с тем необходимо, представляют собою силы, игра которых и есть воспринимающий, так называемый здоровый человеческий рассудок; принимаемый за чистое реальное сознание, он является в воспринимании только игрою этих абстракций; он вообще всегда оказывается самым бедным там, где мнит быть самым богатым. Вращаясь вокруг этих ничтожных сущностей, падая в объятия то одной то другой и сопротивляясь истине в стремлении поочередно прочно установить и утверждать при посредстве своей софистики сначала одну сущность, потом прямо противоположную, он думает о философии, что она имеет дело только с идеями. В действительности она имеет дело также п с ними и принимает их за чистые сущности, за абсолютные элементы и силы; но вместе с этим она познает их в их определенности и господствует поэтому над ними, между тем как воспринимающий рассудок считает их за истинное и попадает под их воздействием от одного заблуждения в другое. Оп сам не доходит до сознания, что такие простые сущности (einfache Wesenheiten) господствуют в нём; он думает, что всегда имеет дело с совершенно чистым материалом и содержанием, подобно тому, как чувственная достоверность не знает, что пустая абстракция чистого бытия есть её сущность; рассудок в этих сущностях всесторонне разрабатывает весь свой материал и содержание; они сообщают ему связь, господствуют над ним и являются тем же, что представляет собою для сознания чувственное, как сущность, что определяет его отношения к нему и в чём совершается движение воспринимания и его истины. Этот процесс, т. е. постоянно сменяющееся определение истинного и снятие этого определения, образует собственно обычную и постоянную жизнь и стремление воспринимающего сознания, полагающего, что оно движется в истине. Здесь сознание неудержимо приходит к одинаковому снятию всех этих существенных существенностей или определений, но в каждый отдельный момент оно сознает в качестве истинного только эту одну определенность, а потом точно также утверждает как истинное определенность прямо противоположную. Сознание хорошо чувствует их несущественность и, с целью спасти их от грозящей опасности, оно переходит к софистике,
