вѣрность, такимъ образомъ, хотя и вытѣснена изъ предмета, но еще не снята, а только перенесена въ я; посмотримъ, что намъ опытъ показываетъ объ этой ея реальности.
2. Сила ея истины заключается, такимъ образомъ, теперь въ я, въ непосредственности моего видѣнія, слышанія и т- д.; пропаданіе единичнаго, "теперь" и "здѣсь", о которомъ мы думаемъ, устраняется благодаря тому, что я ихъ задерживаю. "Теперь", есть день только потому, что я его вижу; "здѣсь" есть дерево также поэтому. Но чувственная достовѣрность открываетъ въ этомъ отношеніи ту же самую діалектику, какъ и въ предыдущемъ; я, "этотъ", вижу дерево и утверждаю дерево, какъ "здѣсь", но другое "я" видитъ домъ и утверждаетъ, что "здѣсь" не дерево, а домъ. Достовѣрность обѣихъ истинъ одна и та же, именно, она покоится на непосредственности видѣнія и на ручательствѣ и увѣреніи обѣихъ относительно ихъ знанія, но одна проиадаетъ въ другой.
Здѣсь не пропадаетъ только я, какъ всеобщее, видѣніе котораго не есть видѣніе дерева или дома, но представляетъ собою простое видѣніе, посредствуемое путемъ отрицанія этого дома и т. д.; оно здѣсь просто и безразлично относится къ тому, что при этомъ еще смѣняется, т.-е. къ дому, дереву и т. д. Я есть только всеобщее такъ же, какъ "теперь", "здѣсь" или ото" вообще; я мыслю единичное "я", но о томъ, что я мыслю при "я", я могу столь же мало сказать, какъ и о томъ, что я мыслю, когда говорю "теперь", "здѣсь". Называя "это" "здѣсь", "теперь" или единичное, я говорю о всѣхъ "этихъ", всѣхъ "здѣсь", "теперь", единичныхъ; точно также, называя "я", этотъ единичный "я", я говорю вообще: всѣ "я", каждый есть то, что я говорю: "я", этотъ единичный "я". Если наукѣ въ качествѣ пробнаго камня, на которомъ она просто не могла бы удержаться, предъявляется требованіе вывести, конструировать, а priori найти — можно употребить любое выраженіе — такъ называемую эту вещь х) или этого человѣка, то справедливо требованіе, чтобы сказали, какая эта вещь или какое это <я" мыслится здѣсь; но сказать это невозможно.
\/ 3. Такимъ образомъ чувственная достовѣрность узнаетъ, что ея сущность не
заключается ни въ предметѣ, ни въ "я", что непосредственность не является непосредственностью ни того, ни другого, такъ какъ въ обоихъ то, что я мыслю, скорѣе есть несущественное; предметъ и я суть всеобщность, въ которыхъ не пребываетъ или не находится одно и то же мыслимое мною "теперь", "здѣсь" и "я". Вслѣдствіе этого мы приходимъ къ тому, чтобы поставить въ качествѣ сущности чувственной достовѣрности ее саму, взятую въ цѣломъ, а не только одинъ моментъ ея, какъ это было въ обоихъ предыдущихъ случаяхъ, гдѣ первоначально ея реальностью долженъ былъ быть предметъ, противоположный "я", а потомъ "я". Такимъ образомъ, существуетъ только сама цѣлостная чувственная достовѣрность, которая утверждается какъ непосредственность и благодаря этому исключаетъ изъ себя всякую противоположность, которая находила мѣсто прежде.
Слѣдовательно, эта чистая непосредственность не касается больше совершенно
- ) См. Гегель, Энциклопедія § 250. Замѣчаніе о перѣ господина Круга (Phil. Bibi., Bd. 33, S. 211).
верность, таким образом, хотя и вытеснена из предмета, но еще не снята, а только перенесена в я; посмотрим, что нам опыт показывает об этой её реальности.
2. Сила её истины заключается, таким образом, теперь в я, в непосредственности моего видения, слышания и т- д.; пропадание единичного, "теперь" и "здесь", о котором мы думаем, устраняется благодаря тому, что я их задерживаю. "Теперь", есть день только потому, что я его вижу; "здесь" есть дерево также поэтому. Но чувственная достоверность открывает в этом отношении ту же самую диалектику, как и в предыдущем; я, "этот", вижу дерево и утверждаю дерево, как "здесь", но другое "я" видит дом и утверждает, что "здесь" не дерево, а дом. Достоверность обеих истин одна и та же, именно, она покоится на непосредственности видения и на ручательстве и уверении обеих относительно их знания, но одна проиадает в другой.
Здесь не пропадает только я, как всеобщее, видение которого не есть видение дерева или дома, но представляет собою простое видение, посредствуемое путем отрицания этого дома и т. д.; оно здесь просто и безразлично относится к тому, что при этом еще сменяется, т. е. к дому, дереву и т. д. Я есть только всеобщее так же, как "теперь", "здесь" или ото" вообще; я мыслю единичное "я", но о том, что я мыслю при "я", я могу столь же мало сказать, как и о том, что я мыслю, когда говорю "теперь", "здесь". Называя "это" "здесь", "теперь" или единичное, я говорю о всех "этих", всех "здесь", "теперь", единичных; точно также, называя "я", этот единичный "я", я говорю вообще: все "я", каждый есть то, что я говорю: "я", этот единичный "я". Если науке в качестве пробного камня, на котором она просто не могла бы удержаться, предъявляется требование вывести, конструировать, а priori найти — можно употребить любое выражение — так называемую эту вещь х) или этого человека, то справедливо требование, чтобы сказали, какая эта вещь или какое это <я" мыслится здесь; но сказать это невозможно.
\/ 3. Таким образом чувственная достоверность узнает, что её сущность не
заключается ни в предмете, ни в "я", что непосредственность не является непосредственностью ни того, ни другого, так как в обоих то, что я мыслю, скорее есть несущественное; предмет и я суть всеобщность, в которых не пребывает или не находится одно и то же мыслимое мною "теперь", "здесь" и "я". Вследствие этого мы приходим к тому, чтобы поставить в качестве сущности чувственной достоверности ее саму, взятую в целом, а не только один момент её, как это было в обоих предыдущих случаях, где первоначально её реальностью должен был быть предмет, противоположный "я", а потом "я". Таким образом, существует только сама целостная чувственная достоверность, которая утверждается как непосредственность и благодаря этому исключает из себя всякую противоположность, которая находила место прежде.
Следовательно, эта чистая непосредственность не касается больше совершенно
- ) См. Гегель, Энциклопедия § 250. Замечание о пере господина Круга (Phil. Bibi., Bd. 33, S. 211).
