Страница:Гегель Г.В.Ф. - Феноменология духа - 1913.djvu/8

Эта страница не была вычитана
VII

ваДо еебя сначала неловко въ той широтѣ и глубинѣ, которыя развернулъ передъ нимъ Гегель; вовлеченное въ процессъ, оно постепенно обрѣло устойчивость, само расширилось и одухотворилось, а своимъ прогрессомъ повліяло и на измѣненіе жизненныхъ отношеній въ смыслѣ ихъ углубленія, въ смыслѣ внесенія въ нихъ болѣе страстнаго стремленія къ осуществленію свободы и разума.

Гегель съ его живымъ чутьемъ дѣйствительности есть по преимуществу философъ жизни, а потому его система не можетъ отойти въ область прошлаго. Даже когда онъ поднимается на еамыя отдаленныя высоты мысли, когда кажется, что <его объемлетъ пустота, гдѣ ничего не встрѣтятъ взоры, гдѣ шагъ не прозвучитъ, гдѣ нѣтъ подъ пимъ опоры", онъ неожиданнымъ примѣромъ, порою намекомъ даетъ понять, что никогда не теряетъ изъ виду живой дѣйствительности, что и съ горъ онъ видитъ равнины, лишь въ новомъ освѣщеніи. Между тѣмъ, кто только не смѣялся надъ философіею, какъ дисциплиною вообще, указывая на ошибку, допущенную Гегелемъ въ его диссертаціи: вѣдь она лишній разъ подтверждала отчужденность философіи отъ жизни и ея непригодность для послѣдней. Дѣло въ томъ, что Гегель, защищая 27 августа 1801 года свою диссертацію о путяхъ планетъ "de orbitis planetarum", утверждалъ въ ней между прочимъ, что между Марсомъ'} и Юпитеромъ нельзя искать планеты, между тѣмъ Піацци въ Палермо уже 1 января! 1801 года открылъ именно въ этомъ мѣстѣ Цереру. И хотя взглядъ Гегеля былъ! высказанъ только въ формѣ гипотезы и хотя открытое тѣло было лишь планетой-', домъ, тѣмъ не менѣе, эту ошибку всегда выставляютъ на видъ къ вящшему посра-і мленію философіи вообще и діалектическаго метода въ частностйГ При разборѣ Фе-номёнолоиГ“духаГмы будемъ еще имѣть возможность обосновать наше утвержденіе о жизненности философіи Гегеля, объ ея тѣсной связи и взаимодѣйствіи съ живой дѣйствительностью, которая нашла въ ней яркое и одухотворенное изображеніе. Теперь же въ отвѣтъ на приведенный упрекъ, а равно на очень распространенное мнѣніе, будто Гегель настолько не понималъ дѣйствительности, что въ своей системѣ даже не оставилъ мѣста для ея дальнѣйшаго развитія, будто "исторія замыкается для него на установленіи бюргерско - бюрократическихъ порядковъ въ Пруссіи Фридриха - Вильгельма ІИ", намъ хотѣлось бы только напомнить его письмо къ Иитгаммеру по поводу баварской реакціи: выдержка изъ этого письма лишній разъ подчеркиваетъ живое чутье Гегеля, "этого мертваго и отвлеченнаго философа", по отношенію къ современной ему дѣйствительности, она показываетъ, какъ глубоко онъ умѣлъ проникать въ духъ развертывающихся передъ нимъ событій и чему мы можемъ научиться у него. Послѣ пораженія Наполеона при Ва-терло (18 іюня 1815 года) Баварія, въ которой въ то время жилъ и работалъ Гегель, подпала подъ австрійское вліяніе, въ ней получила преобладающее значеніе католическая партія. Воцарилась жестокая реакція. И въ эти-то тяжелые дни Гегель, прозрѣвая вдаль, спокойно и увѣренно высказываетъ убѣжденіе, что съ паденіемъ Наполеона закончился вѣкъ французской революціи и что за нимъ наступаетъ вѣкъ сознательнаго прогресса народовъ и народныхъ массъ. Вотъ что онъ пишетъ въ письмѣ отъ 5 іюля 1816 года: <Я держусь мнѣнія, что міровой духъ нашего времени скомандовалъ идти впередъ; такая команда встрѣчаетъ отпоръ; это существо идетъ, какъ закованная въ панцырь, сомкнутая фаланга, неодолимо и такъ же едва


Тот же текст в современной орфографии

ваДо еебя сначала неловко в той широте и глубине, которые развернул перед ним Гегель; вовлеченное в процесс, оно постепенно обрело устойчивость, само расширилось и одухотворилось, а своим прогрессом повлияло и на изменение жизненных отношений в смысле их углубления, в смысле внесения в них более страстного стремления к осуществлению свободы и разума.

Гегель с его живым чутьем действительности есть по преимуществу философ жизни, а потому его система не может отойти в область прошлого. Даже когда он поднимается на еамые отдаленные высоты мысли, когда кажется, что <его объемлет пустота, где ничего не встретят взоры, где шаг не прозвучит, где нет под пим опоры", он неожиданным примером, порою намеком дает понять, что никогда не теряет из виду живой действительности, что и с гор он видит равнины, лишь в новом освещении. Между тем, кто только не смеялся над философиею, как дисциплиною вообще, указывая на ошибку, допущенную Гегелем в его диссертации: ведь она лишний раз подтверждала отчужденность философии от жизни и её непригодность для последней. Дело в том, что Гегель, защищая 27 августа 1801 года свою диссертацию о путях планет "de orbitis planetarum", утверждал в ней между прочим, что между Марсом'} и Юпитером нельзя искать планеты, между тем Пиацци в Палермо уже 1 января! 1801 года открыл именно в этом месте Цереру. И хотя взгляд Гегеля был! высказан только в форме гипотезы и хотя открытое тело было лишь планетой-', дом, тем не менее, эту ошибку всегда выставляют на вид к вящшему посра-і млению философии вообще и диалектического метода в частностйГ При разборе Фе-номёнолоиГ“духаГмы будем еще иметь возможность обосновать наше утверждение о жизненности философии Гегеля, об её тесной связи и взаимодействии с живой действительностью, которая нашла в ней яркое и одухотворенное изображение. Теперь же в ответ на приведенный упрек, а равно на очень распространенное мнение, будто Гегель настолько не понимал действительности, что в своей системе даже не оставил места для её дальнейшего развития, будто "история замыкается для него на установлении бюргерско - бюрократических порядков в Пруссии Фридриха - Вильгельма ИИ", нам хотелось бы только напомнить его письмо к Иитгаммеру по поводу баварской реакции: выдержка из этого письма лишний раз подчеркивает живое чутье Гегеля, "этого мертвого и отвлеченного философа", по отношению к современной ему действительности, она показывает, как глубоко он умел проникать в дух развертывающихся перед ним событий и чему мы можем научиться у него. После поражения Наполеона при Ва-терло (18 июня 1815 года) Бавария, в которой в то время жил и работал Гегель, подпала под австрийское влияние, в ней получила преобладающее значение католическая партия. Воцарилась жестокая реакция. И в эти-то тяжелые дни Гегель, прозревая вдаль, спокойно и уверенно высказывает убеждение, что с падением Наполеона закончился век французской революции и что за ним наступает век сознательного прогресса народов и народных масс. Вот что он пишет в письме от 5 июля 1816 года: <Я держусь мнения, что мировой дух нашего времени скомандовал идти вперед; такая команда встречает отпор; это существо идет, как закованная в панцирь, сомкнутая фаланга, неодолимо и так же едва