ществу есть результатъ, что оно въ своемъ завершеніи и есть то, что оно представляетъ собою по истинѣ; слѣдовательно, его природа состоитъ въ томъ, чтобы быть дѣйствительнымъ, субъектомъ или становленіемъ себя самого. Какъ бы противорѣчивымъ ни казалось положеніе, что абсолютъ слѣдуетъ понимать по существу какъ результатъ, однако простое размышленіе устраняетъ эту иллюзію противорѣчія. Начало, принципъ или абсолютное, какъ оно сначала или непосредственно высказы-' вается, представляетъ собою только всеобщее. Какъ мало значитъ для зоологіи вы- > раженіе "всѣ животныя", такъ точно слова "божественное", "абсолютное", "вѣчное" и т. д. не выражаютъ того, что въ нихъ содержится; такія слова выражаютъ въ дѣйствительности только созерцаніе, какъ нѣчто непосредственное. Уже бо́льшее значеніе, чѣмъ такое слово, имѣетъ посредство, переходъ къ сужденію, что содержитъ уже возникновеніе другого, которое, въ свою очередь, должно быть снято. Но это посредство заподазривается въ лицепріятіи, какъ будто абсолютное познаніе снимается вслѣдствіе извлеченія изъ такого посредства бо́льшаго результата, чѣмъ тотъ, что оно не представляетъ собою чего-либо абсолютнаго и даже въ абсолютномъ не находится.
Въ дѣйствительности такое заподазриваніе возникаетъ изъ незнакомства съ природой посредства и самого абсолютнаго познанія. Посредство есть не что! иное, какъ находящееся въ движеніи равенство съ самимъ собою, рефлексія въ себя самого, моментъ для себя сущаго "я", чистая отрицательность или, если выразить это отвлеченно, простое становленіе. Я или становленіе вообще, это опосредствованіе вслѣдствіе его простоты есть возникшая непосредственность и само непосредственное. Оно поэтому есть непризнаніе разума, если рефлексія исключается изъ истиннаго и не понимается какъ положительный моментъ абсолютнаго. Рефлексія дѣлаетъ ' истинное результатомъ, но снимаетъ противоположность его съ его становленіемъ, ибо это послѣднее становится точно также просто и не отличается поэтому отъ формы истиннаго, состоящей въ трмъ, чтобы показать себя въ результатѣ какъ простое; оно есть скорѣе возвращенное въ простоту бытіе. Если эмбріонъ представляетъ собою человѣка въ себѣ, то онъ не есть еще человѣкъ для себя; для себя онъ существуетъ только какъ развитой разумъ, который сдѣлалъ себя тѣмъ, что онъ есть въ себѣ. Такова только его дѣйствительность. Но такой результатъ самъ есть простая непосредственность; ибо онъ есть самосознающая свобода, которая въ себѣ покоится и не устраняетъ противоположности, не оставляетъ ее безъ вниманія, но примиряется съ нею.
Другими словами, разумъ есть цѣлесообразная дѣятельность. Повышеніе мнимой природы надъ неопознаннымъ мышленіемъ и, прежде всего, устра- j неніе внѣшней цѣлесообразности подорвали вѣру въ форму цѣли вообще. Однако, со-; гласно Аристотелевскому опредѣленію природы, какъ цѣлесообразной дѣятельности, \ цѣль есть нѣчто непосредственное, покоящееся, неподвижное, которое само является двигателемъ, т.-е. она есть субъектъ. Въ томъ, чтобы приводить въ движеніе свою салу, говоря абстрактно, и состоитъ бытіе для себя или чистая отрицательность. Результатъ тотъ же самый, что начало, только потому, что начало есть цѣль; или дѣйствительное тожественно съ его понятіемъ только потому, что непосредственное, какъ цѣль, имѣетъ въ себѣ самомъ самость (das Selbst) или чистую дѣйствительность. Осуществленная цѣль или сущая наличность представляетъ
ществу есть результат, что оно в своем завершении и есть то, что оно представляет собою по истине; следовательно, его природа состоит в том, чтобы быть действительным, субъектом или становлением себя самого. Как бы противоречивым ни казалось положение, что абсолют следует понимать по существу как результат, однако простое размышление устраняет эту иллюзию противоречия. Начало, принцип или абсолютное, как оно сначала или непосредственно высказы-' вается, представляет собою только всеобщее. Как мало значит для зоологии вы- > ражение "все животные", так точно слова "божественное", "абсолютное", "вечное" и т. д. не выражают того, что в них содержится; такие слова выражают в действительности только созерцание, как нечто непосредственное. Уже бо́льшее значение, чем такое слово, имеет посредство, переход к суждению, что содержит уже возникновение другого, которое, в свою очередь, должно быть снято. Но это посредство заподазривается в лицеприятии, как будто абсолютное познание снимается вследствие извлечения из такого посредства бо́льшего результата, чем тот, что оно не представляет собою чего-либо абсолютного и даже в абсолютном не находится.
В действительности такое заподазривание возникает из незнакомства с природой посредства и самого абсолютного познания. Посредство есть не что! иное, как находящееся в движении равенство с самим собою, рефлексия в себя самого, момент для себя сущего "я", чистая отрицательность или, если выразить это отвлеченно, простое становление. Я или становление вообще, это опосредствование вследствие его простоты есть возникшая непосредственность и само непосредственное. Оно поэтому есть непризнание разума, если рефлексия исключается из истинного и не понимается как положительный момент абсолютного. Рефлексия делает ' истинное результатом, но снимает противоположность его с его становлением, ибо это последнее становится точно также просто и не отличается поэтому от формы истинного, состоящей в трм, чтобы показать себя в результате как простое; оно есть скорее возвращенное в простоту бытие. Если эмбрион представляет собою человека в себе, то он не есть еще человек для себя; для себя он существует только как развитой разум, который сделал себя тем, что он есть в себе. Такова только его действительность. Но такой результат сам есть простая непосредственность; ибо он есть самосознающая свобода, которая в себе покоится и не устраняет противоположности, не оставляет ее без внимания, но примиряется с нею.
Другими словами, разум есть целесообразная деятельность. Повышение мнимой природы над неопознанным мышлением и, прежде всего, устра- j нение внешней целесообразности подорвали веру в форму цели вообще. Однако, со-; гласно Аристотелевскому определению природы, как целесообразной деятельности, \ цель есть нечто непосредственное, покоящееся, неподвижное, которое само является двигателем, т. е. она есть субъект. В том, чтобы приводить в движение свою салу, говоря абстрактно, и состоит бытие для себя или чистая отрицательность. Результат тот же самый, что начало, только потому, что начало есть цель; или действительное тожественно с его понятием только потому, что непосредственное, как цель, имеет в себе самом самость (das Selbst) или чистую действительность. Осуществленная цель или сущая наличность представляет
