чистаго мышленія. Инобытіе, такимъ образомъ, не установлено еще въ этомъ простомъ созерцаніи себя самого въ другомъ; оно есть раэличіе, которое въ чистомъ мышленіи непосредственно не есть различіе; оно есть признаніе въ любви, въ которомъ оба не противополагаются другъ другу по своей сущности. Духъ, выраженный въ сферѣ чистаго мышленія, самъ по существу долженъ быть мышленіемъ пе только въ мышленіи, но и въ дѣйствительности, потому что въ самомъ его понятіи заключается-инобытіе, т.-е. снятіе чистаго, только мыслимаго понятія.
Сфера чистаго мышленія, какъ отвлеченная, сама есть скорѣе другое по отношенію къ своей простотѣ и переходитъ поэтому въ собственную сферу представленія. Въ сферѣ представленія моменты чистаго понятія въ той же же мѣрѣ сохраняютъ по отношенію другъ къ другу субстанціальное наличное бытіе, въ какой являются и субъектами, которые пребываютъ безразличными другъ къ другу не для третьяго, но обособляются и противополагаются другъ другу, рефлектируясь въ себя.
[(1) Міръ]. Итакъ, только вѣчный или отвлеченный духъ дѣлается для себя другимъ или вступаетъ въ наличное бытіе и непосредственно въ непосредственное наличное бытіе. Онъ, слѣдовательно, творитъ міръ. Это творчество есть слово, выражающее въ представленіи самое понятіе въ его абсолютномъ движеніи, или открывающее, что простота, выраженная въ качествѣ абсолютной, т.-е. чистое мышленіе, какъ отвлеченное, скорѣе, есть отрицательное и поэтому себѣ противоположно, или есть другое. Выразивъ то же въ другой формѣ, можно утверждать, что нѣчто, установленное въ качествѣ сущности, есть простая непосредственность или бытіе, но, какъ непосредственность или бытіе, оно лишено самости, а, слѣдовательно, по недостатку внутренней стороны, оно пассивно или есть бытіе для другого. Это бытіе для другого въ то же время, есть міръ; духъ въ опредѣленіи бытія для другого, есть пребываніе моментовъ, прежде заключенныхъ въ чистомъ мышленіи, слѣдовательно, разрѣшеніе ихъ простой всеобщности и раздѣленіе ихъ въ ихъ собственной обособленности.
Міръ же есть не только этотъ духъ, выразившійся какъ полнота и ея внѣшній порядокъ, но, будучи по существу простой самостью, духъ, какъ самость, находится въ мірѣ, т.-е. міръ есть налично существующій духъ, который есть единичная самость, обладающая сознаніемъ и отличающая себя отъ себя же, какъ другое или какъ міръ. Поскольку эта единичная самость устанавливается непосредственно, она еще не является для себя духомъ; она, слѣдовательно, еще не духъ и можетъ быть названа невинной, но не доброй. Чтобы сдѣлаться въ дѣйствительности самостью и духомъ, она должна прежде всего сдѣлаться сама для себя "другимъ", подобно тому какъ и вѣчная сущность, будучи движеніемъ, представляетъ себя равной себѣ самой въ своемъ инобытіи. Такъ какъ этотъ духъ опредѣляется какъ непосредственно существующій въ наличности или разсѣянный въ многообразіи своего сознанія, то его становленіе въ иномъ видѣ есть углубленіе въ себя знанія вообще. Непосредственное наличное бытіе превращается въ мысль, или же исключительно чувственное сознаніе превращается въ сознаніе мысли; при этомъ, такъ какъ духъ есть мысль, вышедшая пзъ непосредственности, или обусловленная мысль, то онъ не есть чистое знаніе, во мысль, имѣющая въ себѣ свое инобытіе, и, слѣдовательно, онъ есть сама себѣ противополагающаяся идея добра и зла. Человѣкъ представляется таковымъ, что для него не было необходимостью потерять форму равенства съ собою посредствомъ вку
чистого мышления. Инобытие, таким образом, не установлено еще в этом простом созерцании себя самого в другом; оно есть раэличие, которое в чистом мышлении непосредственно не есть различие; оно есть признание в любви, в котором оба не противополагаются друг другу по своей сущности. Дух, выраженный в сфере чистого мышления, сам по существу должен быть мышлением пе только в мышлении, но и в действительности, потому что в самом его понятии заключается-инобытие, т. е. снятие чистого, только мыслимого понятия.
Сфера чистого мышления, как отвлеченная, сама есть скорее другое по отношению к своей простоте и переходит поэтому в собственную сферу представления. В сфере представления моменты чистого понятия в той же же мере сохраняют по отношению друг к другу субстанциальное наличное бытие, в какой являются и субъектами, которые пребывают безразличными друг к другу не для третьего, но обособляются и противополагаются друг другу, рефлектируясь в себя.
[(1) Мир]. Итак, только вечный или отвлеченный дух делается для себя другим или вступает в наличное бытие и непосредственно в непосредственное наличное бытие. Он, следовательно, творит мир. Это творчество есть слово, выражающее в представлении самое понятие в его абсолютном движении, или открывающее, что простота, выраженная в качестве абсолютной, т. е. чистое мышление, как отвлеченное, скорее, есть отрицательное и поэтому себе противоположно, или есть другое. Выразив то же в другой форме, можно утверждать, что нечто, установленное в качестве сущности, есть простая непосредственность или бытие, но, как непосредственность или бытие, оно лишено самости, а, следовательно, по недостатку внутренней стороны, оно пассивно или есть бытие для другого. Это бытие для другого в то же время, есть мир; дух в определении бытия для другого, есть пребывание моментов, прежде заключенных в чистом мышлении, следовательно, разрешение их простой всеобщности и разделение их в их собственной обособленности.
Мир же есть не только этот дух, выразившийся как полнота и её внешний порядок, но, будучи по существу простой самостью, дух, как самость, находится в мире, т. е. мир есть налично существующий дух, который есть единичная самость, обладающая сознанием и отличающая себя от себя же, как другое или как мир. Поскольку эта единичная самость устанавливается непосредственно, она еще не является для себя духом; она, следовательно, еще не дух и может быть названа невинной, но не доброй. Чтобы сделаться в действительности самостью и духом, она должна прежде всего сделаться сама для себя "другим", подобно тому как и вечная сущность, будучи движением, представляет себя равной себе самой в своем инобытии. Так как этот дух определяется как непосредственно существующий в наличности или рассеянный в многообразии своего сознания, то его становление в ином виде есть углубление в себя знания вообще. Непосредственное наличное бытие превращается в мысль, или же исключительно чувственное сознание превращается в сознание мысли; при этом, так как дух есть мысль, вышедшая пз непосредственности, или обусловленная мысль, то он не есть чистое знание, во мысль, имеющая в себе свое инобытие, и, следовательно, он есть сама себе противополагающаяся идея добра и зла. Человек представляется таковым, что для него не было необходимостью потерять форму равенства с собою посредством вку
