вообіце то, что въ себѣ осуществляется въ культѣ, т.-е. отношеніе божественнаго къ человѣческому. Содержаніе есть дѣйствіе сознающей самое себя сущности. Дѣй-ствованіе нарушаетъ покой субстанціи и возбуждаетъ сущность, чѣмъ раздѣляется ея простота и раскрывается въ многообразный міръ природныхъ и нравственныхъ силъ. Дѣйствіе есть оскорбленіе покойной земли, могила, которая, будучи одухотворена кровью, высылаетъ отошедшихъ духовъ, жаждущихъ жизни и находящихъ ее въ дѣланіи самосознанія. Дѣло, на которое направлены всѣ усилія, имѣетъ двѣ стороны: оно должно быть надѣлено самостью, т.-е. должно быть осуществлено совокупностью дѣйствительныхъ народовъ и стоящихъ во главѣ ихъ индивидуальностей, И, съ другой стороны, должно быть всеобщимъ, т.-е. должно быть осуществлено ихъ субстанціальными силами. Отношеніе же обѣихъ сторонъ опредѣлялось прежде, какъ синтетическая связь всеобщаго и единичнаго, т.-е. какъ представленіе. Отъ этой опредѣленности зависитъ оцѣнка этого міра. — Отношеніе обѣихъ сторонъ есть благодаря этому смѣшеніе, которое непослѣдовательно нарушаетъ единство дѣла и излишнимъ образомъ перекидываетъ дѣйствіе съ одной стороны на другую. Всеобщія силы имѣютъ въ себѣ форму индивидуальности и, вмѣстѣ съ тѣмъ, принципъ дѣйствія; ихъ дѣятельность является поэтому такимъ же свободнымъ вполнѣ отъ нихъ исходящимъ дѣланіемъ, какъ дѣланіе людей. Поэтому боги сдѣлали то же, что и люди. Реввость божественныхъ силъ смѣшна и напрасна, такъ какъ они на самомъ дѣлѣ суть силы дѣйствующей индивидуальности; — а напряженіе и трудъ людей — ненужное усердіе, такъ какъ боги гораздо болѣе ихъ все направляютъ. Усердствующіе смертные, которые суть ничто, являются въ то же время могущественной самостью, подчиняющей себѣ всеобщія сущности. Она унижаетъ боговъ и даетъ имъ вообще дѣйствительность и интересъ въ дѣланіи. Наоборотъ, эти безсильныя всеобщности, питающіяся дарами людей и только благодаря имъ что-либо дѣлающія, суть природная сущность и матеріалъ всего происходящаго, такъ же какъ нравственная матерія и паѳосъ дѣланія. Когда ихъ элементарная природа вносится свободной самостью индивидуальности въ дѣйствительность и въ дѣятельное отношеніе, то она представляетъ собою также и всеобщее, удаляющееся отъ этой связи, остающееся неограниченнымъ въ своемъ опредѣленіи. Это всеобщее уничтожаетъ точность дѣлающаго и его особенности въ непреодолимой растяжимости своего единства, себя же вполнѣ сохраняетъ, растворяя въ своей текучести все индивидуальное.
[(у) Боги въ ихъ взаимномъ отношеніи]. Какъ боги впадаютъ въ это противорѣчивое отношеніе къ природѣ, противостоящей имъ и надѣленной самостью, такъ же точно ихъ всеобщность попадаетъ въ противорѣчіе со своимъ собственнымъ опредѣленіемъ и отношеніемъ его къ другимъ. Они суть вѣчно прекрасные индивиды, которые, покоясь въ своемъ собственномъ наличномъ бытіи, освобождены отъ тлѣіь ности и отъ чуждаго насилія. — Но въ то же время они суть опредѣленные элементы, особые боги, которые, слѣдовательно, связаны съ другими. Но отношеніе къ другимъ, которое, по противоположенію своему, есть ссора съ ними, есть комическое самозабвеніе ими своей собственной вѣчной природы. Опредѣленность утвердилась въ божественномъ существованіи и заключаетъ въ своей ограниченности самостоятельность цѣлой индивидуальности. По ея винѣ характеры боговъ теряютъ остроту
вообице то, что в себе осуществляется в культе, т. е. отношение божественного к человеческому. Содержание есть действие сознающей самое себя сущности. Дей-ствование нарушает покой субстанции и возбуждает сущность, чем разделяется её простота и раскрывается в многообразный мир природных и нравственных сил. Действие есть оскорбление покойной земли, могила, которая, будучи одухотворена кровью, высылает отошедших духов, жаждущих жизни и находящих ее в делании самосознания. Дело, на которое направлены все усилия, имеет две стороны: оно должно быть наделено самостью, т. е. должно быть осуществлено совокупностью действительных народов и стоящих во главе их индивидуальностей, И, с другой стороны, должно быть всеобщим, т. е. должно быть осуществлено их субстанциальными силами. Отношение же обеих сторон определялось прежде, как синтетическая связь всеобщего и единичного, т. е. как представление. От этой определенности зависит оценка этого мира. — Отношение обеих сторон есть благодаря этому смешение, которое непоследовательно нарушает единство дела и излишним образом перекидывает действие с одной стороны на другую. Всеобщие силы имеют в себе форму индивидуальности и, вместе с тем, принцип действия; их деятельность является поэтому таким же свободным вполне от них исходящим деланием, как делание людей. Поэтому боги сделали то же, что и люди. Реввость божественных сил смешна и напрасна, так как они на самом деле суть силы действующей индивидуальности; — а напряжение и труд людей — ненужное усердие, так как боги гораздо более их всё направляют. Усердствующие смертные, которые суть ничто, являются в то же время могущественной самостью, подчиняющей себе всеобщие сущности. Она унижает богов и дает им вообще действительность и интерес в делании. Наоборот, эти бессильные всеобщности, питающиеся дарами людей и только благодаря им что-либо делающие, суть природная сущность и материал всего происходящего, так же как нравственная материя и пафос делания. Когда их элементарная природа вносится свободной самостью индивидуальности в действительность и в деятельное отношение, то она представляет собою также и всеобщее, удаляющееся от этой связи, остающееся неограниченным в своем определении. Это всеобщее уничтожает точность делающего и его особенности в непреодолимой растяжимости своего единства, себя же вполне сохраняет, растворяя в своей текучести всё индивидуальное.
[(у) Боги в их взаимном отношении]. Как боги впадают в это противоречивое отношение к природе, противостоящей им и наделенной самостью, так же точно их всеобщность попадает в противоречие со своим собственным определением и отношением его к другим. Они суть вечно прекрасные индивиды, которые, покоясь в своем собственном наличном бытии, освобождены от тлеиь ности и от чуждого насилия. — Но в то же время они суть определенные элементы, особые боги, которые, следовательно, связаны с другими. Но отношение к другим, которое, по противоположению своему, есть ссора с ними, есть комическое самозабвение ими своей собственной вечной природы. Определенность утвердилась в божественном существовании и заключает в своей ограниченности самостоятельность целой индивидуальности. По её вине характеры богов теряют остроту
