дуетъ понимать въ такой формѣ, что онъ соединяется въ общемъ предпріятіи съ другими народами, съ которыми онъ составляетъ по природѣ одну націю и образуетъ для этого одинъ общій народъ и вмѣстѣ съ тѣмъ общее небо. Эта всеобщность, къ которой приходитъ духъ въ своемъ наличномъ бытіи, есть лишь та первая всеобщность, которая беретъ начало въ индивидуальности нравственности, которая не преодолѣла еще своей непосредственности, не образовала государства изъ этихъ народностей. Нравственность дѣйствительнаго народнаго духа основывается отчасти на непосредственномъ довѣріи единицъ къ цѣлому своего народа, отчасти на непосредственномъ участіи, которое всѣ, не взирая на различіе положеній, принимаютъ въ рѣшеніяхъ и дѣйствіяхъ правленія. Свобода участія всѣхъ и каждаго временно устраняется въ соединеніи, преслѣдующемъ не поддержаніе пребывающаго порядка, но только общее дѣйствіе. Эта первая общественность есть поэтому скорѣе собраніе индивидуальностей, нежели господство отвлеченной мысли, которая лишила бы единичныхъ ихъ самосознательнаго участія въ волѣ и дѣлахъ цѣлаго.
1. [Эпосъ, (а) Его нравственный міръ]. Собраніе народныхъ духовъ образуетъ кругъ формъ, охватывающій теперь всю природу, какъ и весь нравственный міръ. Они болѣе подчиняются высшему велѣнію одного духа, нежели его выс-шему господству. Для себя они суть лишь общія субстанціи того, что самосознательная сущность есть въ себѣ, и того, что она дѣлаетъ. Эта самосознательная сущность есть сила и, по меньшей мѣрѣ, точка соединенія, вокругъ которой трудятся всеобщія сущности и которая, повидимому, пока только случайнымъ образомъ связываетъ ихъ дѣла. Но возвращеніе божественной сущности въ самосозваніе уже содержитъ основаніе того, что самосознаніе образуетъ точку соединенія божественныхъ силъ и сначала скрываетъ существенное единство подъ формой дружественнаго внѣшняго отношенія обоихъ міровъ.
Та же самая всеобщность, которая присуща этому содержанію, необходимо имѣетъ также форму сознанія, въ которой это содержаніе проявляется. Это больше не дѣйствительное дѣланіе культа, но дѣланіе, возвысившееся, правда, еще не въ понятіе, а только въ представленіе, т.-е. въ систематическое соединеніе самосознательнаго и внѣшняго наличнаго бытія. Наличное бытіе этого представленія, т.-е. слово, есть первое слово. Это есть эпосъ, какъ таковой, который заключаетъ всеобщее содержаніе,, по меньшей мѣрѣ, какъ полноту міра, хотя и не какъ всеобщность мысли. Пѣвецъ есть единичное и дѣйствительное лицо, въ которомъ, какъ въ субъектѣ міра, этотъ міръ рождается и вынашивается. Его паѳосъ не есть ошеломляющая сила природы, но Мнемозина, чувство, и возникшій внутренній міръ, воспоминаніе о сущности, бывшей прежде непосредственной. Онъ есть пропадающій въ своемъ собственномъ содержаніи органъ; имѣетъ значимость не собственная его самость, но муза его, всеобщая его пѣснь. То, однако, что на самомъ дѣлѣ налично, есть заключеніе, въ которомъ крайность всеобщности, т.-е. міръ боговъ, посредствомъ обособленнаго, какъ центра, соединенъ съ единичностью, т.-е. еъ пѣвцомъ. Центръ есть народъ въ его герояхъ, которые суть такіе же единичные люди, какъ и пѣвецъ, но лишь представленные и, благодаря этому, всеобщіе въ той же мѣрѣ, какъ и противоположная имъ свободная всеобщность, т.-е. боги.
[(ß) Люди и боги]. Въ этомъ эпосѣ сознанію, слѣдовательно, представляется
дует понимать в такой форме, что он соединяется в общем предприятии с другими народами, с которыми он составляет по природе одну нацию и образует для этого один общий народ и вместе с тем общее небо. Эта всеобщность, к которой приходит дух в своем наличном бытии, есть лишь та первая всеобщность, которая берет начало в индивидуальности нравственности, которая не преодолела еще своей непосредственности, не образовала государства из этих народностей. Нравственность действительного народного духа основывается отчасти на непосредственном доверии единиц к целому своего народа, отчасти на непосредственном участии, которое все, не взирая на различие положений, принимают в решениях и действиях правления. Свобода участия всех и каждого временно устраняется в соединении, преследующем не поддержание пребывающего порядка, но только общее действие. Эта первая общественность есть поэтому скорее собрание индивидуальностей, нежели господство отвлеченной мысли, которая лишила бы единичных их самосознательного участия в воле и делах целого.
1. [Эпос, (а) Его нравственный мир]. Собрание народных духов образует круг форм, охватывающий теперь всю природу, как и весь нравственный мир. Они более подчиняются высшему велению одного духа, нежели его выс-шему господству. Для себя они суть лишь общие субстанции того, что самосознательная сущность есть в себе, и того, что она делает. Эта самосознательная сущность есть сила и, по меньшей мере, точка соединения, вокруг которой трудятся всеобщие сущности и которая, по-видимому, пока только случайным образом связывает их дела. Но возвращение божественной сущности в самосозвание уже содержит основание того, что самосознание образует точку соединения божественных сил и сначала скрывает существенное единство под формой дружественного внешнего отношения обоих миров.
Та же самая всеобщность, которая присуща этому содержанию, необходимо имеет также форму сознания, в которой это содержание проявляется. Это больше не действительное делание культа, но делание, возвысившееся, правда, еще не в понятие, а только в представление, т. е. в систематическое соединение самосознательного и внешнего наличного бытия. Наличное бытие этого представления, т. е. слово, есть первое слово. Это есть эпос, как таковой, который заключает всеобщее содержание,, по меньшей мере, как полноту мира, хотя и не как всеобщность мысли. Певец есть единичное и действительное лицо, в котором, как в субъекте мира, этот мир рождается и вынашивается. Его пафос не есть ошеломляющая сила природы, но Мнемозина, чувство, и возникший внутренний мир, воспоминание о сущности, бывшей прежде непосредственной. Он есть пропадающий в своем собственном содержании орган; имеет значимость не собственная его самость, но муза его, всеобщая его песнь. То, однако, что на самом деле налично, есть заключение, в котором крайность всеобщности, т. е. мир богов, посредством обособленного, как центра, соединен с единичностью, т. е. еъ певцом. Центр есть народ в его героях, которые суть такие же единичные люди, как и певец, но лишь представленные и, благодаря этому, всеобщие в той же мере, как и противоположная им свободная всеобщность, т. е. боги.
[(ß) Люди и боги]. В этом эпосе сознанию, следовательно, представляется
