ваетъ или сжигаетъ. Онъ отрекается передъ сущностью своего чистаго сознанія отъ владѣнія, права собственности л наслажденія ею, отъ личности и возвращенія дѣланія въ самость и рефлектируетъ дѣйствіе скорѣе во всеобщность или въ сущность, нежели въ себя. — Но обратно при этомъ гибнетъ и существующая сущность. Жертвуемое животное есть прообразъ бога, уничтожаемые плоды суть сами живые Церера и Вакхъ. Въ первомъ умираютъ силы высшаго права, обладающаго кровью и дѣйствительною жизнью; въ послѣднихъ же — силы низшаго права, которое безкровно обладаетъ тайной, лукавой силой. — Жертва божественной субстанціей принадлежитъ, поскольку она есть дѣланіе, самосознательной сторонѣ. Чтобы это дѣйствительное дѣланіе было возможно, сущность должна была уже въ себѣ пожертвовать собою. Это она сдѣлала, давъ себѣ наличное бытіе и сдѣлавъ себя единичнымъ животнымъ и плодомъ. Это отреченіе, которое сущность совершаетъ, слѣдовательно, уже въ себѣ, представляетъ дѣйствующую самость въ наличномъ бытіи и для своего сознанія и замѣняетъ непосредственную дѣйствительность сущности высшей, а именно, собственной дѣйствительностью. Ибо возникшее единство, какъ результатъ снятой единичности и разъединенія обѣихъ сторонъ, не есть только отрицательный рокъ, но имѣетъ положительное значеніе. Пожертвованное удается только отвлеченной подземной сущности, и этимъ рефлексія владѣнія и бытія для себя во всеобщее обозначается, какъ отличная отъ самости, какъ таковой. Въ то же время это только незначительная часть жертвы, а другая часть есть лишь разрушеніе неупотребляемаго, скорѣе всего подготовка пожертвованнаго для пиршества, вкушеніе котораго опровергаетъ отрицательное значеніе дѣйствія. Жертвующій удерживаетъ отъ первой жертвы лучшее, а отъ второй полезное для своего употребленія. Это употребленіе есть отрицательная сила, которая снимаетъ сущность такъ же, какъ и единство, и въ то же время оно есть положительная дѣйствительность, въ которой предметное бытіе сущности превращено въ самосознательное и самость получаетъ сознаніе своего единства съ сущностью.
Этотъ культъ есть, кромѣ того, дѣйствительное дѣйствіе, значеніе котораго лежитъ все же больше въ благоговѣніи. Что касается благоговѣнія, то оно не овеществлено, такъ какъ результатъ во вкушеніи самъ себя лишаетъ своего наличнаго бытія. Поэтому культъ идетъ дальше и уничтожаетъ этотъ недостатокъ прежде всего тѣмъ, что даетъ своему благоговѣнію предметную устойчивость, ибо онъ есть общій или единичный, всякому доступный трудъ, созидающій обитель и украшеніе бога во славу ему. — Этимъ очасти снимается предметность статуи, потому что этимъ посвященіемъ своихъ даровъ и труда, трудящійся склоняетъ къ себѣ бога и созерцаетъ свою самость какъ принадлежащую богу; отчасти же ѳто дѣланіе не есть единичный трудъ художника, но эта обособленность растворяется во всеобщемъ. Такъ совершается не только прославленіе бога, и не только въ представленіи снисходитъ благословеніе его благодати на трудящагося, но трудъ получаетъ также обратное значеніе по отношенію къ первому значенію, состоящему въ отреченіи и почитаніи чуждаго. Обители бога служатъ человѣку; богатства, сохраняемыя въ нихъ, принадлежатъ ему въ случаѣ нужды; прославленіе, которымъ наслаждается онъ въ великолѣпіи своемъ, есть прославленіе одареннаго и великодушнаго народа. На празднествѣ народъ украшаетъ свои собственныя жилища и. одежды. Такимъ образомъ, онъ
вает или сжигает. Он отрекается перед сущностью своего чистого сознания от владения, права собственности л наслаждения ею, от личности и возвращения делания в самость и рефлектирует действие скорее во всеобщность или в сущность, нежели в себя. — Но обратно при этом гибнет и существующая сущность. Жертвуемое животное есть прообраз бога, уничтожаемые плоды суть сами живые Церера и Вакх. В первом умирают силы высшего права, обладающего кровью и действительною жизнью; в последних же — силы низшего права, которое бескровно обладает тайной, лукавой силой. — Жертва божественной субстанцией принадлежит, поскольку она есть делание, самосознательной стороне. Чтобы это действительное делание было возможно, сущность должна была уже в себе пожертвовать собою. Это она сделала, дав себе наличное бытие и сделав себя единичным животным и плодом. Это отречение, которое сущность совершает, следовательно, уже в себе, представляет действующую самость в наличном бытии и для своего сознания и заменяет непосредственную действительность сущности высшей, а именно, собственной действительностью. Ибо возникшее единство, как результат снятой единичности и разъединения обеих сторон, не есть только отрицательный рок, но имеет положительное значение. Пожертвованное удается только отвлеченной подземной сущности, и этим рефлексия владения и бытия для себя во всеобщее обозначается, как отличная от самости, как таковой. В то же время это только незначительная часть жертвы, а другая часть есть лишь разрушение неупотребляемого, скорее всего подготовка пожертвованного для пиршества, вкушение которого опровергает отрицательное значение действия. Жертвующий удерживает от первой жертвы лучшее, а от второй полезное для своего употребления. Это употребление есть отрицательная сила, которая снимает сущность так же, как и единство, и в то же время оно есть положительная действительность, в которой предметное бытие сущности превращено в самосознательное и самость получает сознание своего единства с сущностью.
Этот культ есть, кроме того, действительное действие, значение которого лежит всё же больше в благоговении. Что касается благоговения, то оно не овеществлено, так как результат во вкушении сам себя лишает своего наличного бытия. Поэтому культ идет дальше и уничтожает этот недостаток прежде всего тем, что дает своему благоговению предметную устойчивость, ибо он есть общий или единичный, всякому доступный труд, созидающий обитель и украшение бога во славу ему. — Этим очасти снимается предметность статуи, потому что этим посвящением своих даров и труда, трудящийся склоняет к себе бога и созерцает свою самость как принадлежащую богу; отчасти же фто делание не есть единичный труд художника, но эта обособленность растворяется во всеобщем. Так совершается не только прославление бога, и не только в представлении снисходит благословение его благодати на трудящегося, но труд получает также обратное значение по отношению к первому значению, состоящему в отречении и почитании чуждого. Обители бога служат человеку; богатства, сохраняемые в них, принадлежат ему в случае нужды; прославление, которым наслаждается он в великолепии своем, есть прославление одаренного и великодушного народа. На празднестве народ украшает свои собственные жилища и. одежды. Таким образом, он
