злому сознанію пришлось снять свое одностороннее непризнанное наличное бытіе особаго бытія для еебя. Какъ первое проявляетъ силу духа надъ своею дѣйствительностью, такъ второе представляетъ собою власть надъ своимъ опредѣленнымъ понятіемъ.
Однако, второе сознаніе отрекается отъ раздѣляющей мысли и отъ косности устойчиваго въ немъ бытія для себя, потому что въ дѣйствительности оно созерцаетъ себя въ первомъ. Такимъ образомъ, это сознаніе, отрекаясь отъ своей дѣйствительности и въ силу этого отреченія снимая себя, становится на самомъ дѣлѣ всеобщимъ; изъ своей внѣшней дѣйствительности оно возвращается въ себя, какъ сущность; слѣдовательно, всеобщее сознаніе узнаетъ въ немъ самого себя. Прощеніе, которое оно даруетъ первому, есть отреченіе отъ себя, отъ своей недѣйствительной сущности, такъ какъ оно уподобляетъ ее первому сознанію, которое было дѣйствительнымъ поведеніемъ. Оно признаетъ его добрымъ, между тѣмъ какъ но опредѣленію, полученному поведеніемъ въ мысли, оно было названо злымъ, вѣрнѣе, оно отбрасываетъ это различіе опредѣленнаго мышленія и свое, существующее для себя, опредѣляющее сужденіе, подобно тому, какъ другое, т.-е. первое сознаніе, уничтожаетъ существующее, для себя опредѣленіе поступка. Слово примиренія есть налично существующій духъ, созерцающій чистое знаніе себя, какъ всеобщей сущности, въ своей противоположности, т.-е. въ чистомъ знаніи себя, какъ абсолютно внутри себя существующей единичности, другими словами, оно есть взаимное признаніе, являющееся абсолютнымъ духомъ.
Онъ вступаетъ въ наличное бытіе только на высшей ступени, на которой его чистое знаніе о себѣ является противоположностью себѣ и смѣной съ собою. Зная, что его чистое знаніе представляетъ собою абстрактную сущность, онъ является этимъ знающимъ долгомъ, находящимся въ абсолютной противоположности со знаніемъ, которое знаетъ, что абсолютная единичность самости есть его сущность. Чистое званіе представляетъ собою чистую непрерывность всеобщаго, которая знаетъ единичность, знающую себя, какъ сущность, въ качествѣ ничтожной въ себѣ, т.-е. злой. Но зло представляетъ собою абсолютную раздѣльность, знающую себя абсолютной въ чистотѣ своей единственности, а всеобщее оно знаетъ, какъ недѣйствительное, существующее только для другого. Обѣ стороны достигли такой чистоты, въ которой не существуетъ болѣе никакого, лишеннаго самости, наличнаго бытія, никакого отрицанія сознанія, а долгъ представляетъ собою пребывающій равнымъ себѣ характеръ своего знанія о себѣ, и это зло также имѣетъ свою цѣль въ своемъ бытіи внутри себя и свою дѣйствительность въ своей рѣчи. Содержаніе этой рѣчц представляетъ собою субстанцію его устойчивости; эта рѣчь есть увѣреніе духа о достовѣрности въ самомъ себѣ. Оба достовѣрные въ себѣ духа не имѣютъ никакой иной цѣли, кронѣ своей чистой самости, и никакой другой реальности и наличнаго бытія, кромѣ именно этой чистой самости. Но они еще являются различными; и различіе ихъ абсолютно, такъ какъ оно установлено въ сферѣ чистаго понятія; оно существуетъ не только для насъ, но и для самихъ понятій, находящихся въ этой противоположности. Хотя эти понятія и являются опредѣленными относительно другъ друга, но въ то же время они существуютъ въ себѣ, какъ всеобщія, такъ что они
злому сознанию пришлось снять свое одностороннее непризнанное наличное бытие особого бытия для еебя. Как первое проявляет силу духа над своею действительностью, так второе представляет собою власть над своим определенным понятием.
Однако, второе сознание отрекается от разделяющей мысли и от косности устойчивого в нём бытия для себя, потому что в действительности оно созерцает себя в первом. Таким образом, это сознание, отрекаясь от своей действительности и в силу этого отречения снимая себя, становится на самом деле всеобщим; из своей внешней действительности оно возвращается в себя, как сущность; следовательно, всеобщее сознание узнает в нём самого себя. Прощение, которое оно дарует первому, есть отречение от себя, от своей недействительной сущности, так как оно уподобляет ее первому сознанию, которое было действительным поведением. Оно признает его добрым, между тем как но определению, полученному поведением в мысли, оно было названо злым, вернее, оно отбрасывает это различие определенного мышления и свое, существующее для себя, определяющее суждение, подобно тому, как другое, т. е. первое сознание, уничтожает существующее, для себя определение поступка. Слово примирения есть налично существующий дух, созерцающий чистое знание себя, как всеобщей сущности, в своей противоположности, т. е. в чистом знании себя, как абсолютно внутри себя существующей единичности, другими словами, оно есть взаимное признание, являющееся абсолютным духом.
Он вступает в наличное бытие только на высшей ступени, на которой его чистое знание о себе является противоположностью себе и сменой с собою. Зная, что его чистое знание представляет собою абстрактную сущность, он является этим знающим долгом, находящимся в абсолютной противоположности со знанием, которое знает, что абсолютная единичность самости есть его сущность. Чистое звание представляет собою чистую непрерывность всеобщего, которая знает единичность, знающую себя, как сущность, в качестве ничтожной в себе, т. е. злой. Но зло представляет собою абсолютную раздельность, знающую себя абсолютной в чистоте своей единственности, а всеобщее оно знает, как недействительное, существующее только для другого. Обе стороны достигли такой чистоты, в которой не существует более никакого, лишенного самости, наличного бытия, никакого отрицания сознания, а долг представляет собою пребывающий равным себе характер своего знания о себе, и это зло также имеет свою цель в своем бытии внутри себя и свою действительность в своей речи. Содержание этой речц представляет собою субстанцию его устойчивости; эта речь есть уверение духа о достоверности в самом себе. Оба достоверные в себе духа не имеют никакой иной цели, кроне своей чистой самости, и никакой другой реальности и наличного бытия, кроме именно этой чистой самости. Но они еще являются различными; и различие их абсолютно, так как оно установлено в сфере чистого понятия; оно существует не только для нас, но и для самих понятий, находящихся в этой противоположности. Хотя эти понятия и являются определенными относительно друг друга, но в то же время они существуют в себе, как всеобщие, так что они
