Это равенство не осуществляется ни посредствомъ односторонняго пребыванія злого сознанія въ себѣ, ни посредствомъ сужденія всеобщности. Если злое сознаніе отрекается отъ сознанія долга и объявляетъ поведеніе, порицаемое добрымъ сознаніемъ и признаваемое имъ за абсолютное неравенство со всеобщимъ, какъ поведеніе, сообразное съ внутреннимъ закономъ и совѣстью, то въ этомъ одностороннемъ увѣреніи о существованіи равенства п проявляется его неравенство съ другимъ сознаніемъ, такъ какъ это послѣднее ему не вѣритъ и его не признаетъ. Другими словами, такъ какъ одностороннее упорствованіе на одной крайности само себя уничтожаетъ, то зло само признало бы себя благодаря этому зломъ, но вслѣдствіе этого оно непосредственно сняло бы себя, не было бы лицемѣріемъ п не обличалось бы, какъ таковое. На самомъ же дѣлѣ утверждая, что оно, въ противоположность признанному всеобщему, поступаетъ по своему внутреннему закону и совѣсти, оно признаетъ себя зломъ. Если бы этотъ законъ и совѣсть не были произвольнымъ закономъ его единичности, то они не представляли • бы собою чего-то внутренняго, исключительно присущаго ему, а были бы общепризнанными. Слѣдовательно, тотъ, кто говоритъ, что онъ поступаетъ съ другими сообразно своему закону и совѣсти, на самомъ дѣлѣ говоритъ, что онъ съ ними поступаетъ несправедливо. Но дѣйствительная совѣсть не упорствуетъ въ этомъ знаніи и волѣ, противоположнымъ всеобщему; всеобщее есть элементъ ея наличнаго бытія, и ея языкъ выражаетъ ея дѣланіе, какъ признанный долгъ.
Упорство всеобщаго сознанія въ своемъ сужденіи также не разоблачаетъ и не уничтожаетъ лицемѣрія. Провозглашая его дурнымъ, низменнымъ и т. д., оно ссылается въ этомъ сужденіи на свой законъ, такъ же какъ злое сознаніе на свой* Законъ всеобщаго сознанія противоположенъ закону злого сознанія и въ силу этого является особымъ закономъ. Слѣдовательно, онъ не имѣетъ никакого преимущества передъ другимъ закономъ, но скорѣе его оправдываетъ; и результатъ этого упорства оказывается обратнымъ тому, что имѣло въ виду всеообщее сознаніе, а именно то, что называется истиннымъ долгомъ и должно быть общепризнаннымъ, оказывается непризнаннымъ, а въ силу этого другому предоставляется равное право бытія для себя.
[(ß) Моральное сужденіе]. Это сужденіе имѣетъ въ то же время другую сторону, съ точки зрѣнія которой оно является приготовленіемъ къ разрѣшенію данной противоположности. Сознаніе всеобщности относится къ злому сознанію не какъ дѣйствительное и поступающее, — потому что дѣйствительнымъ екорѣе является злое сознаніе, — оно противоположно ему, какъ то, что не запуталось въ противоположности единичности и всеобщности, выступающей въ поведеніи. Оно пребываетъ во всеобщности мышленія, является постигающимъ, и его первый поступокъ есть только сужденіе. Благодаря этому сужденію оно устанавливается, какъ было указано, рядомъ со злымъ сознаніемъ, и это злое сознаніе, въ силу этого равенства, доходитъ до созерцанія самого себя въ другомъ сознаніи. Сознаніе долга только постигаетъ, т.-е. оно пассивно; однако, этимъ оно становится въ противорѣчіе съ самимъ собой, какъ съ абсолютной волей долга, съ собою, какъ съ дающимъ себѣ опредѣленіе просто изъ самого себя. Въ силу того, что оно не поступаетъ, оно сохраняетъ себя въ полной чистотѣ; оно является лицемѣріемъ, которое желаетъ, чтобы его сужденіе было принято за дѣйствительное дѣло, и не поступкомъ, а высказываніемъ нрекрас-
Это равенство не осуществляется ни посредством одностороннего пребывания злого сознания в себе, ни посредством суждения всеобщности. Если злое сознание отрекается от сознания долга и объявляет поведение, порицаемое добрым сознанием и признаваемое им за абсолютное неравенство со всеобщим, как поведение, сообразное с внутренним законом и совестью, то в этом одностороннем уверении о существовании равенства п проявляется его неравенство с другим сознанием, так как это последнее ему не верит и его не признает. Другими словами, так как одностороннее упорствование на одной крайности само себя уничтожает, то зло само признало бы себя благодаря этому злом, но вследствие этого оно непосредственно сняло бы себя, не было бы лицемерием п не обличалось бы, как таковое. На самом же деле утверждая, что оно, в противоположность признанному всеобщему, поступает по своему внутреннему закону и совести, оно признает себя злом. Если бы этот закон и совесть не были произвольным законом его единичности, то они не представляли • бы собою чего-то внутреннего, исключительно присущего ему, а были бы общепризнанными. Следовательно, тот, кто говорит, что он поступает с другими сообразно своему закону и совести, на самом деле говорит, что он с ними поступает несправедливо. Но действительная совесть не упорствует в этом знании и воле, противоположным всеобщему; всеобщее есть элемент её наличного бытия, и её язык выражает её делание, как признанный долг.
Упорство всеобщего сознания в своем суждении также не разоблачает и не уничтожает лицемерия. Провозглашая его дурным, низменным и т. д., оно ссылается в этом суждении на свой закон, так же как злое сознание на свой* Закон всеобщего сознания противоположен закону злого сознания и в силу этого является особым законом. Следовательно, он не имеет никакого преимущества перед другим законом, но скорее его оправдывает; и результат этого упорства оказывается обратным тому, что имело в виду всеообщее сознание, а именно то, что называется истинным долгом и должно быть общепризнанным, оказывается непризнанным, а в силу этого другому предоставляется равное право бытия для себя.
[(ß) Моральное суждение]. Это суждение имеет в то же время другую сторону, с точки зрения которой оно является приготовлением к разрешению данной противоположности. Сознание всеобщности относится к злому сознанию не как действительное и поступающее, — потому что действительным екорее является злое сознание, — оно противоположно ему, как то, что не запуталось в противоположности единичности и всеобщности, выступающей в поведении. Оно пребывает во всеобщности мышления, является постигающим, и его первый поступок есть только суждение. Благодаря этому суждению оно устанавливается, как было указано, рядом со злым сознанием, и это злое сознание, в силу этого равенства, доходит до созерцания самого себя в другом сознании. Сознание долга только постигает, т. е. оно пассивно; однако, этим оно становится в противоречие с самим собой, как с абсолютной волей долга, с собою, как с дающим себе определение просто из самого себя. В силу того, что оно не поступает, оно сохраняет себя в полной чистоте; оно является лицемерием, которое желает, чтобы его суждение было принято за действительное дело, и не поступком, а высказыванием нрекрас-
