соотвѣтствующей содержанію; напримѣръ, поступокъ, направленный къ общему благу, слѣдуетъ предпочесть поступку, направленному ні благо индивидуальное. Однако, этотъ всеобщій долгъ есть не что иное, какъ въ себѣ и для себя существующая субстанція, т.-е. какъ право и законъ, и имѣетъ значимость независимо отъ знанія и убѣжденія такъ же, какъ и отъ непосредственнаго интереса единичнаго индивида; между тѣмъ, какъ разъ противъ этой формы долга и направлена моральность вообще. Что же касается его содержанія, то оно также является опредѣленнымъ, поскольку всеобщее благо противопоставляется единичному; при этомъ совѣсть знаетъ себя просто свободной отъ этого закона и даетъ себѣ абсолютное полномочіе сообразоваться съ нимъ или нѣтъ, исполнять его или не исполнять. Отсюда слѣдуетъ далѣе, что такое различеніе долга съ точки зрѣнія единичнаго и всеобщаго, согласно природѣ противоположности вообще, не есть что-либо устойчивое. Скорѣе то, что единичное совершаетъ для себя, оказывается ва благо всеобщему; чѣмъ болѣе индивидъ заботится о себѣ, тѣмъ онъ подучаетъ не только бо́льшую возможность приносить пользу другимъ, но самая его дѣйствительность выражается только въ томъ, чтобы быть и жить въ тѣсномъ общеніи съ другими; его единичное наслажденіе по существу имѣетъ назначеніе принести въ жертву другимъ свое личное и способствовать имъ въ достиженіи наслажденія. Такимъ образомъ, при исполненіи долга по отношенію къ единичному, т.-е. къ себѣ, исполняется долгъ по отношенію ко всеобщему. Слѣдовательно, выполненныя здѣсь оцѣнка и сравненіе долженствованій, въ сущности говоря, сводятся къ вычисленію прибыли, которую имѣло бы отъ поступка всеобщее. Но вслѣдствіе этого моральность, съ одной стороны, необходимо нодпадаетъ подъ случайность умозрѣнія, съ другой стороны, сущность совѣсти состоитъ въ томъ, чтобы, уничтоживъ всякій разсчетъ и соображеніе, выносить рѣшенія изъ себя, не принимая во вниманіе такихъ основаній.
Такимъ образомъ, совѣсть дѣйствуетъ и сохраняется въ единствѣ бытія въ себѣ и для себя, въ единствѣ чистаго мышленія и индивидуальности, и представляетъ собою достовѣрнаго для себя духа, имѣющаго свою истину въ себѣ самомъ въ своей самости, въ своемъ знаніи, и въ немъ, какъ въ знаніи о долгѣ. Онъ сохраняется въ совѣсти благодаря тому, что все положительное въ поступкѣ, какъ содержаніе, такъ и форма долга и знанія о немъ, принадлежитъ самости, т.-е. собственной его достовѣрности; то же, что противостоитъ самости, какъ самостоятельное бытіе въ себѣ, имѣетъ значимость не истиннаго, оно есть только снятое, только моментъ. Поэтому значимость имѣетъ не всеобщее знаніе вообще, но его освѣдомленность объ обстоятельствахъ. Совѣсть вкладываетъ въ долгъ, какъ во всеобщее бытіе въ себѣ, содержаніе, почерпаемое ею изъ ея естественной индивидуальности; содержаніе находится въ ней самой; это содержаніе посредствомъ всеобщей среды, въ которой опо находится, становится долгомъ, который она выполняетъ, и благодаря этому пустой чистый долгъ устанавливается какъ снятое, или какъ моментъ; это содержаніе представляетъ собою его снятую пустоту или наполненность. Но такимъ же образомъ совѣсть оказывается свободной отъ любого содержанія; она свободна отъ каждаго опредѣленнаго долга, которому принадлежитъ значимость закона, въ силу собственной достовѣрности она обладаетъ абсолютной властью связывать и разрѣшать. Это самоопредѣленіе непосредственно соотвѣтствуетъ долгу; долгъ есть само знаніе; это простое
соответствующей содержанию; например, поступок, направленный к общему благу, следует предпочесть поступку, направленному ни благо индивидуальное. Однако, этот всеобщий долг есть не что иное, как в себе и для себя существующая субстанция, т. е. как право и закон, и имеет значимость независимо от знания и убеждения так же, как и от непосредственного интереса единичного индивида; между тем, как раз против этой формы долга и направлена моральность вообще. Что же касается его содержания, то оно также является определенным, поскольку всеобщее благо противопоставляется единичному; при этом совесть знает себя просто свободной от этого закона и дает себе абсолютное полномочие сообразоваться с ним или нет, исполнять его или не исполнять. Отсюда следует далее, что такое различение долга с точки зрения единичного и всеобщего, согласно природе противоположности вообще, не есть что-либо устойчивое. Скорее то, что единичное совершает для себя, оказывается ва благо всеобщему; чем более индивид заботится о себе, тем он подучает не только бо́льшую возможность приносить пользу другим, но самая его действительность выражается только в том, чтобы быть и жить в тесном общении с другими; его единичное наслаждение по существу имеет назначение принести в жертву другим свое личное и способствовать им в достижении наслаждения. Таким образом, при исполнении долга по отношению к единичному, т. е. к себе, исполняется долг по отношению ко всеобщему. Следовательно, выполненные здесь оценка и сравнение долженствований, в сущности говоря, сводятся к вычислению прибыли, которую имело бы от поступка всеобщее. Но вследствие этого моральность, с одной стороны, необходимо нодпадает под случайность умозрения, с другой стороны, сущность совести состоит в том, чтобы, уничтожив всякий расчёт и соображение, выносить решения из себя, не принимая во внимание таких оснований.
Таким образом, совесть действует и сохраняется в единстве бытия в себе и для себя, в единстве чистого мышления и индивидуальности, и представляет собою достоверного для себя духа, имеющего свою истину в себе самом в своей самости, в своем знании, и в нём, как в знании о долге. Он сохраняется в совести благодаря тому, что всё положительное в поступке, как содержание, так и форма долга и знания о нём, принадлежит самости, т. е. собственной его достоверности; то же, что противостоит самости, как самостоятельное бытие в себе, имеет значимость не истинного, оно есть только снятое, только момент. Поэтому значимость имеет не всеобщее знание вообще, но его осведомленность об обстоятельствах. Совесть вкладывает в долг, как во всеобщее бытие в себе, содержание, почерпаемое ею из её естественной индивидуальности; содержание находится в ней самой; это содержание посредством всеобщей среды, в которой опо находится, становится долгом, который она выполняет, и благодаря этому пустой чистый долг устанавливается как снятое, или как момент; это содержание представляет собою его снятую пустоту или наполненность. Но таким же образом совесть оказывается свободной от любого содержания; она свободна от каждого определенного долга, которому принадлежит значимость закона, в силу собственной достоверности она обладает абсолютной властью связывать и разрешать. Это самоопределение непосредственно соответствует долгу; долг есть само знание; это простое
