въ силу существенной для него противоположности, относится къ отрицанію сознанія, т.-е. къ существующей въ себѣ дѣйствительности. Эта дѣйствительность въ противоположность простотѣ чистаго сознанія, какъ абсолютно иное или многообразіе въ себѣ, представляетъ собою абсолютное множество обстоятельствъ, безконечно дробящихся и распространяющихся на свои условія, на сопутствующія обстоятельства и на свои послѣдствія. Совѣстливое сознаніе сознаетъ эту природу дѣла и свое отношеніе къ ней и отдаетъ себѣ отчетъ, что оно не знаетъ случая, въ которомъ оно дѣйствуетъ, во всей требуемой всеобщности, и что его увѣреніе о совѣстливомъ взвѣшиваніи всѣхъ обстоятельствъ не имѣетъ цѣны. Это знаніе и взвѣшиваніе всѣхъ обстоятельствъ не вполнѣ отсутствуетъ, но оно есть только какъ моментъ, какъ нѣчто, существующее для другого; и его несовершенное знаніе, въ силу того, что оно есть его знаніе, для него имѣетъ значимость достаточнаго совершеннаго знанія.
Подобнымъ же образомъ совѣстливое сознаніе поступаетъ со всеобщностью сущности или опредѣленіемъ содержанія посредствомъ чистаго сознанія. Приступая къ поведенію, совѣсть имѣетъ въ виду различныя обстоятельства случая. Этотъ случай дробится, а вмѣстѣ съ этимъ дробится и отношеніе къ нему чистаго сознанія, въ силу чего многообразіе случая представляетъ собою многообразіе долженствованіи. Совѣсть знаетъ, что она должна производить между ними выборъ и рѣшеніе, потому что ни одно долженствованіе не является абсолютнымъ въ своей опредѣленности или въ своемъ содержаніи, кромѣ чистаго долга. Однако, эта абстракція въ своей реальности получила значеніе самосознающаго я. Достовѣрный для себя духъ пребываетъ въ себѣ, какъ совѣсть, и его реальная всеобщность или его долгъ заключается въ его чистомъ убѣжденіи о долгѣ. Это чистое убѣжденіе, какъ таковое, такъ же пусто, какъ чистый долгъ, въ томъ смыслѣ, что ничто въ немъ, т.-е. никакое опредѣленное содержаніе, не является долгомъ. Однако поступать должно; это необходимо опредѣляется самимъ индивидомъ; достовѣрный для себя духъ, въ которомъ бытіе въ себѣ получило значеніе самосознающаго я, знаетъ, что онъ имѣетъ это опредѣленіе и содержаніе въ своей собственной, непосредственной достовѣрности. Послѣдняя въ качествѣ опредѣленія н содержанія представляетъ собою естественное сознаніе, т.-е. влеченія н склонности. Совѣсть не нризнаетъ для себя абсолютнымъ никакого содержанія, такъ какъ она является абсолютнымъ отрицаніемъ всякой опредѣленности. Она опредѣляется сама собой; но кругъ самости, въ который попадаетъ опредѣленность, какъ таковая, есть, такъ называемая, чувственность; если искать содержанія въ самой непосредственной досто вѣрности, то ничего нельзя найти подъ руками, кромѣ чувственности. Все, что въ предыдущихъ формахъ представлялось какъ добро или зло, какъ законъ и право, есть нѣчто иное, чѣмъ непосредственная собственная достовѣрность; оно есть всеобщность, являющаяся теперь, какъ бытіе для другого; или, говоря иначе, предметъ, который, являясь посредствующимъ звеномъ сознанія съ собою, становится между сознаніемъ и своей собственной истиной и скорѣе обособляетъ его отъ себя, а не является его непосредственностью. Но для совѣсти собственная достовѣрность есть чистая непосредственная истина; и эта истина, слѣдовательно, есть ея непосредственная собственная достовѣрность, представляемая какъ содержаніе, т.-е. вообще произволъ единичнаго сознанія и случайность его безсознательнаго естественнаго бытія.
в силу существенной для него противоположности, относится к отрицанию сознания, т. е. к существующей в себе действительности. Эта действительность в противоположность простоте чистого сознания, как абсолютно иное или многообразие в себе, представляет собою абсолютное множество обстоятельств, бесконечно дробящихся и распространяющихся на свои условия, на сопутствующие обстоятельства и на свои последствия. Совестливое сознание сознает эту природу дела и свое отношение к ней и отдает себе отчет, что оно не знает случая, в котором оно действует, во всей требуемой всеобщности, и что его уверение о совестливом взвешивании всех обстоятельств не имеет цены. Это знание и взвешивание всех обстоятельств не вполне отсутствует, но оно есть только как момент, как нечто, существующее для другого; и его несовершенное знание, в силу того, что оно есть его знание, для него имеет значимость достаточного совершенного знания.
Подобным же образом совестливое сознание поступает со всеобщностью сущности или определением содержания посредством чистого сознания. Приступая к поведению, совесть имеет в виду различные обстоятельства случая. Этот случай дробится, а вместе с этим дробится и отношение к нему чистого сознания, в силу чего многообразие случая представляет собою многообразие долженствовании. Совесть знает, что она должна производить между ними выбор и решение, потому что ни одно долженствование не является абсолютным в своей определенности или в своем содержании, кроме чистого долга. Однако, эта абстракция в своей реальности получила значение самосознающего я. Достоверный для себя дух пребывает в себе, как совесть, и его реальная всеобщность или его долг заключается в его чистом убеждении о долге. Это чистое убеждение, как таковое, так же пусто, как чистый долг, в том смысле, что ничто в нём, т. е. никакое определенное содержание, не является долгом. Однако поступать должно; это необходимо определяется самим индивидом; достоверный для себя дух, в котором бытие в себе получило значение самосознающего я, знает, что он имеет это определение и содержание в своей собственной, непосредственной достоверности. Последняя в качестве определения н содержания представляет собою естественное сознание, т. е. влечения н склонности. Совесть не нризнает для себя абсолютным никакого содержания, так как она является абсолютным отрицанием всякой определенности. Она определяется сама собой; но круг самости, в который попадает определенность, как таковая, есть, так называемая, чувственность; если искать содержания в самой непосредственной досто верности, то ничего нельзя найти под руками, кроме чувственности. Всё, что в предыдущих формах представлялось как добро или зло, как закон и право, есть нечто иное, чем непосредственная собственная достоверность; оно есть всеобщность, являющаяся теперь, как бытие для другого; или, говоря иначе, предмет, который, являясь посредствующим звеном сознания с собою, становится между сознанием и своей собственной истиной и скорее обособляет его от себя, а не является его непосредственностью. Но для совести собственная достоверность есть чистая непосредственная истина; и эта истина, следовательно, есть её непосредственная собственная достоверность, представляемая как содержание, т. е. вообще произвол единичного сознания и случайность его бессознательного естественного бытия.
