моральнаго сознанія ради его достоинства. Оно же сознаетъ свое несовершенство и поэтому на дѣлѣ можетъ требовать блаженства не какъ заслуженнаго, не какъ чего-нвбудь такого, чего оно было бы достойно, но только какъ свободную милость свыше, т. е. оно можетъ желать блаженства, какъ такового, въ себѣ и для себя и ожидать его не вслѣдствіе абсолютнаго основанія, но въ силу случая и произвола. При этомъ неморальность выражаетъ то, что она есть на самомъ дѣлѣ, а именно, что здѣсь дѣло идетъ не о моральности, во о блаженствѣ въ себѣ и для себя, безъ отношенія къ моральности.
Посредствомъ этой второй стороны моральнаго міровоззрѣнія снимается еще другое утвержденіе его, разсматриваемаго съ первой стороны, утвержденіе, въ которомъ предполагается дисгармонія моральности и блаженства. Желаютъ показать на оаытѣ, что въ дѣйствительности моральному часто сопутствуетъ несчастіе, а неморальному, наоборотъ, удача. Однако, промежуточное состояніе несовершенной моральности, явившееся существеннымъ, ясно указываетъ, что это пониманіе и опытъ, который долженъ будто бы подтвердиться, на самомъ дѣлѣ есть только намѣренная подтасовка дѣла. Такъ какъ моральность несовершенна, т.-е. такъ какъ на дѣлѣ ея нѣтъ, то чему же можетъ сопутствовать въ опытѣ неудача? Но такъ какъ здѣсь дѣло идетъ о блаженствѣ въ себѣ и для себя, то, ясно, въ сужденія о томъ, что неморальному сопутствуетъ счастье, не мыслится никакой несправедливости. Опредѣленіе индивида, какъ неморальнаго, отпадаетъ само по себѣ и имѣетъ, слѣдовательно, только произвольное основаніе, такъ какъ моральность вообще несовершенна. Вслѣдствіе этого смыслъ и содержаніе опытнаго сужденія сводится къ тому, что нѣкоторымъ блаженство въ себѣ и для себя должно быть недоступно, т.-е. въ немъ выражается зависть, которая только прикрывается моральностью. Основаніемъ же того, почему инымъ на долю выпадаетъ такъ называемое счастье, заключается въ добромъ расположеніи, доставляющемъ имъ согласно собственному желанію эту милость, т.-е. этотъ случай.
3. [Истина моральнаго самосознанія]. Слѣдовательно, теперь установлено, что въ моральномъ сознаніи моральность несовершенна; но ея сущность состоитъ въ томъ, чтобы быть чистой и совершенной; поэтому несовершенная моральность нечиста, т.-е, она есть имморальность. Слѣдовательно, сама моральность находится въ другомъ существѣ, а не въ дѣйствительномъ сознаніи; это существо есть святой моральный законодатель. — Моральность, несовершенная въ сознаніи, являющаяся основой этого постулированія, имѣетъ прежде всего слѣдующее значеніе: моральность, будучи установлена въ сознаніи какъ дѣйствительная, находится въ отношеніи къ другому, т.-е. къ наличному бытію, слѣдовательно, сама въ себѣ содержитъ инобытіе или различіе, вслѣдствіе чего возникаетъ множественность моральныхъ заповѣдей. Однако, моральное самосознаніе считаетъ эти многія долженствованія несущественными: оно имѣетъ дѣло только съ однимъ чистымъ долгомъ, и поскольку многія долженствованія опредѣленны, они не имѣютъ никакой истины для самосознанія. Въ силу этого они могутъ имѣть свою истину только въ другомъ и являются святыми, т.-е. такими, какими они на самомъ дѣлѣ для самосознанія не существуютъ, только благодаря святому законодателю. Однако, это опять-таки только подтасовка дѣла. Моральное самосознаніе для себя абсолютно, а долгъ есть только то, что оно знаетъ въ качествѣ долга. Ыо оно знаетъ въ качествѣ долга только чистый долгъ; то, что для него не
морального сознания ради его достоинства. Оно же сознает свое несовершенство и поэтому на деле может требовать блаженства не как заслуженного, не как чего-нвбудь такого, чего оно было бы достойно, но только как свободную милость свыше, т. е. оно может желать блаженства, как такового, в себе и для себя и ожидать его не вследствие абсолютного основания, но в силу случая и произвола. При этом неморальность выражает то, что она есть на самом деле, а именно, что здесь дело идет не о моральности, во о блаженстве в себе и для себя, без отношения к моральности.
Посредством этой второй стороны морального мировоззрения снимается еще другое утверждение его, рассматриваемого с первой стороны, утверждение, в котором предполагается дисгармония моральности и блаженства. Желают показать на оаыте, что в действительности моральному часто сопутствует несчастье$6 а неморальному, наоборот, удача. Однако, промежуточное состояние несовершенной моральности, явившееся существенным, ясно указывает, что это понимание и опыт, который должен будто бы подтвердиться, на самом деле есть только намеренная подтасовка дела. Так как моральность несовершенна, т. е. так как на деле её нет, то чему же может сопутствовать в опыте неудача? Но так как здесь дело идет о блаженстве в себе и для себя, то, ясно, в суждения о том, что неморальному сопутствует счастье, не мыслится никакой несправедливости. Определение индивида, как неморального, отпадает само по себе и имеет, следовательно, только произвольное основание, так как моральность вообще несовершенна. Вследствие этого смысл и содержание опытного суждения сводится к тому, что некоторым блаженство в себе и для себя должно быть недоступно, т. е. в нём выражается зависть, которая только прикрывается моральностью. Основанием же того, почему иным на долю выпадает так называемое счастье, заключается в добром расположении, доставляющем им согласно собственному желанию эту милость, т. е. этот случай.
3. [Истина морального самосознания]. Следовательно, теперь установлено, что в моральном сознании моральность несовершенна; но её сущность состоит в том, чтобы быть чистой и совершенной; поэтому несовершенная моральность нечиста, т.-е, она есть имморальность. Следовательно, сама моральность находится в другом существе, а не в действительном сознании; это существо есть святой моральный законодатель. — Моральность, несовершенная в сознании, являющаяся основой этого постулирования, имеет прежде всего следующее значение: моральность, будучи установлена в сознании как действительная, находится в отношении к другому, т. е. к наличному бытию, следовательно, сама в себе содержит инобытие или различие, вследствие чего возникает множественность моральных заповедей. Однако, моральное самосознание считает эти многие долженствования несущественными: оно имеет дело только с одним чистым долгом, и поскольку многие долженствования определенны, они не имеют никакой истины для самосознания. В силу этого они могут иметь свою истину только в другом и являются святыми, т. е. такими, какими они на самом деле для самосознания не существуют, только благодаря святому законодателю. Однако, это опять-таки только подтасовка дела. Моральное самосознание для себя абсолютно, а долг есть только то, что оно знает в качестве долга. Ыо оно знает в качестве долга только чистый долг; то, что для него не
