ложной абстрактной цѣли, была въ единствѣ съ нею. Насколько необходимъ опытъ о дисгармоніи обѣихъ сторонъ, потому что природа свободна, также нужно признать, что существеннымъ является только долгъ, природа же по отношенію къ пему лишена самости. Указанная цѣль, взятая въ ея цѣломъ и образуемая гармоніею* заключаетъ въ себѣ саму дѣйствительность; она есть въ то же время идея дѣйствительности. Гармонія моральности и природы или, такъ какъ природа разсматривается постольку, поскольку сознаніе познаетъ ея единство съ собою, гармонія моральности и блаженства мыслится какъ необходимо существующая, т.-е., она постулируется. Вѣдь требуется, чтобы нѣчто, что еще не дѣйствительно, мыслилось сущимъ. Требуется необходимость не понятія, какъ понятія, но бытія. Однако, необходимость но существу есть отношеніе въ понятіи. Такимъ образомъ, требуемое бытіе присуще не представленію случайнаго сознанія, но заключается въ понятіи самой моральности, истинное содержаніе которой есть единство чистаго и единичнаго сознанія; послѣднему это единство является какъ дѣйствительность, которая по содержанію цѣли есть блаженство, а по формѣ наличное бытіе вообще. Поэтому это требуемое наличное бытіе или единство обоихъ должно разсматриваться не какъ желаніе или не какъ такая цѣль, достиженіе которой еще не достовѣрно, но цѣль есть требованіе разума, или его непосредственная достовѣрность и предпосылка.
Первый опытъ и этотъ постулатъ оказываются ве единственными; раскрывается цѣлый кругъ постулатовъ. Именно природа не представляетъ собою только этой совершенно свободной внѣшней формы, въ которой, какъ въ чистомъ предметѣ, сознаніе осуществляло бы свою цѣль. Это сознаніе въ самомъ себѣ является такимъ, для котораго существуетъ эта другая свободная дѣйствительность, т.-е. оно является случайнымъ и естественнымъ. Эта природа, присущая ему, есть чувственность, которая въ формѣ желанія, какъ влеченій и склонностей, имѣетъ для себя собственную опредѣленную существенность или единичныя цѣли, такимъ образомъ она противополагается чистой волѣ и ея чистой цѣли. По въ противоположность этому противоположенію для чистаго сознанія отношеніе чувственности къ нему, ея абсолютное съ нимъ единство, является сущностью. Чистое мышленіе и чувственность сознанія оба суть въ себѣ одно сознаніе, и чистое мышленіе является такимъ, для котораго и въ которомъ существуетъ это чистое единство; но для него, какъ сознанія, существуетъ противоположность его самого и влеченій. Въ этомъ спорѣ разума и чувственности сущность для разума заключается въ томъ, чтобы этотъ споръ разрѣшился, и результатомъ примиренія явилось бы единство обоихъ; но уже не первоначальное единство, въ которомъ оба существуютъ въ одномъ индивидѣ, а такое, которое возникаетъ изъ познанной противоположности обоихъ. Это единство есть ирежде всего дѣйствительная моральность, иотому что въ немъ заключается противоположность, въ силу которой самость есть сознаніе или дѣйствительная самость, самость на самомъ дѣлѣ и вмѣстѣ съ тѣмъ всеобщность, т.-е. въ немъ выражается посредство, которое, какъ мы видѣли, является существеннымъ для моральности. Такъ какъ изъ двухъ противоположныхъ моментовъ чувственность есть ивобытіе или отрицательность, а чистое мышленіе долга, напротивъ, есть сущность, изъ которой ничего нельзя выбросить, то, повидимому, порожденное единство можетъ осуществиться только посредствомъ снятія чувственности. Но такъ какъ чувственность сама является момеп-
ложной абстрактной цели, была в единстве с нею. Насколько необходим опыт о дисгармонии обеих сторон, потому что природа свободна, также нужно признать, что существенным является только долг, природа же по отношению к пему лишена самости. Указанная цель, взятая в её целом и образуемая гармониею* заключает в себе саму действительность; она есть в то же время идея действительности. Гармония моральности и природы или, так как природа рассматривается постольку, поскольку сознание познает её единство с собою, гармония моральности и блаженства мыслится как необходимо существующая, т. е., она постулируется. Ведь требуется, чтобы нечто, что еще не действительно, мыслилось сущим. Требуется необходимость не понятия, как понятия, но бытия. Однако, необходимость но существу есть отношение в понятии. Таким образом, требуемое бытие присуще не представлению случайного сознания, но заключается в понятии самой моральности, истинное содержание которой есть единство чистого и единичного сознания; последнему это единство является как действительность, которая по содержанию цели есть блаженство, а по форме наличное бытие вообще. Поэтому это требуемое наличное бытие или единство обоих должно рассматриваться не как желание или не как такая цель, достижение которой еще не достоверно, но цель есть требование разума, или его непосредственная достоверность и предпосылка.
Первый опыт и этот постулат оказываются ве единственными; раскрывается целый круг постулатов. Именно природа не представляет собою только этой совершенно свободной внешней формы, в которой, как в чистом предмете, сознание осуществляло бы свою цель. Это сознание в самом себе является таким, для которого существует эта другая свободная действительность, т. е. оно является случайным и естественным. Эта природа, присущая ему, есть чувственность, которая в форме желания, как влечений и склонностей, имеет для себя собственную определенную существенность или единичные цели, таким образом она противополагается чистой воле и её чистой цели. По в противоположность этому противоположению для чистого сознания отношение чувственности к нему, её абсолютное с ним единство, является сущностью. Чистое мышление и чувственность сознания оба суть в себе одно сознание, и чистое мышление является таким, для которого и в котором существует это чистое единство; но для него, как сознания, существует противоположность его самого и влечений. В этом споре разума и чувственности сущность для разума заключается в том, чтобы этот спор разрешился, и результатом примирения явилось бы единство обоих; но уже не первоначальное единство, в котором оба существуют в одном индивиде, а такое, которое возникает из познанной противоположности обоих. Это единство есть ирежде всего действительная моральность, иотому что в нём заключается противоположность, в силу которой самость есть сознание или действительная самость, самость на самом деле и вместе с тем всеобщность, т. е. в нём выражается посредство, которое, как мы видели, является существенным для моральности. Так как из двух противоположных моментов чувственность есть ивобытие или отрицательность, а чистое мышление долга, напротив, есть сущность, из которой ничего нельзя выбросить, то, по-видимому, порожденное единство может осуществиться только посредством снятия чувственности. Но так как чувственность сама является момеп-
