ио отношенію къ противостоящей ему самости его подданныхъ. Вѣдь егоспла пе есть духовное единодушіе, въ которомъ единичныя лица признавали бы собственное самосознаніе. Будучи абсолютно-непроицаемыми точками, онѣ скорѣе являются лицами для себя и исключаютъ непрерывную связь съ другими. Такимъ образомъ единичныя лица относятся лишь отрицательно какъ другъ къ другу, такъ и къ нему, который есть ихъ соотношеніе или непрерывная связь. Въ качествѣ этой связи онъ есть сущность и содержаніе ихъ формализма, однако содержаніе чуждое и сущность враждебная, снимающая какъ разъ то, что для нихъ является ихъ сущностью, т.-е. безсодержательное бытіе для себя. Будучи связью ихъ личности, владыка міра послѣднюю-то и уничтожаетъ. Такъ, но мѣрѣ того, какъ въ правовой личности заявляетъ о себѣ чуждое ей содержаніе, — а оно должно заявить въ ней о себѣ, потому что оно есть ея реальность, — эта правовая личность познаетъ свою несубстанціальность. Напротивъ, разрушительная агитація на этой, лишенной суіцности, почвѣ пріобрѣтаетъ сознаніе своего всевластія; но эта самость есть лишь одно опустошеніе, потому существуетъ лишь во внѣ себя и есть скорѣе отказъ отъ своего самосознанія.
Такова сторона, въ которой самосознаніе дѣйствительно какъ абсолютная сущность. Сознаніе же, насильно возвращенное въ себя изъ этой дѣйствительности., мыслитъ эту свою несущественность. Прежде мы видѣли, какъ стоическая самостоятельность чистаго мышленія прошла- черезъ скептицизмъ и нашла въ несчастномъ сознаніи свою истину; истину, въ которой находились его бытіе для себя и бытіе въ себѣ. Тогда это знаніе явилось лишь въ видѣ односторонняго воззрѣнія сознанія, какъ такового. Здѣсь же выступила дѣйствительная истина этого знанія. Она состоитъ въ томъ, что такая всеобщаязнаіимость самосознанія есть отчужденная отъ него реальность. Такая значимость есть всеобщая дѣйствительность самости, но она непосредственно есть также и искаженіе; она есть утрата самостью своей сущности. Эта дѣйствительность самости, не нашедшая себѣ осуществленія въ нравственномъ мірѣ, достигается здѣсь ея возвратомъ въ лицо, а то, что въ нравственномъ мірѣ было единымъ, выступаетъ теперь развившимся, но отчужденнымъ отъ себя.
2?. Отчужденный отъ себя духъ. — Образованіе.
Нравственная субстанція содержитъ противоположность, заключенную уже въ ея простомъ сознаніи, которое пребываетъ въ непосредственномъ единствѣ со своей сущностью. Поэтому сущность имѣетъ для сознанія простую опредѣленность бытія, на которую сознаніе непосредственно направляется и которая является его нравами; какъ сознаніе не считаетъ себя этой исключающей самостью, такъ и субстанція не имѣетъ значенія исключеннаго®изъ него наличнаго бытія, съ которымъ оно себя соединило бы только благодаря самоотчужденію и тѣмъ самымъ породило бы ее. Но тотъ духъ, самость котораго является абсолютной раздѣльностью, противопоставляетъ себѣ свое собственное содержаніе, какъ косную дѣйствительность, и міръ имѣетъ при этомъ опредѣленіе внѣшняго міра, т.-е. отрицательности самосознанія. Но этотъ міръ есть духовная сущность, онъ есть въ себѣ взаимное проникновеніе бытія и индивидуальности. Это его наличное бытіе есть продуктъ самосознанія, но въ то же время непосредственно ему данная, чуждая ему, дѣйствитель
ио отношению к противостоящей ему самости его подданных. Ведь егоспла пе есть духовное единодушие, в котором единичные лица признавали бы собственное самосознание. Будучи абсолютно-непроицаемыми точками, они скорее являются лицами для себя и исключают непрерывную связь с другими. Таким образом единичные лица относятся лишь отрицательно как друг к другу, так и к нему, который есть их соотношение или непрерывная связь. В качестве этой связи он есть сущность и содержание их формализма, однако содержание чуждое и сущность враждебная, снимающая как раз то, что для них является их сущностью, т. е. бессодержательное бытие для себя. Будучи связью их личности, владыка мира последнюю-то и уничтожает. Так, но мере того, как в правовой личности заявляет о себе чуждое ей содержание, — а оно должно заявить в ней о себе, потому что оно есть её реальность, — эта правовая личность познает свою несубстанциальность. Напротив, разрушительная агитация на этой, лишенной суицности, почве приобретает сознание своего всевластия; но эта самость есть лишь одно опустошение, потому существует лишь во вне себя и есть скорее отказ от своего самосознания.
Такова сторона, в которой самосознание действительно как абсолютная сущность. Сознание же, насильно возвращенное в себя из этой действительности., мыслит эту свою несущественность. Прежде мы видели, как стоическая самостоятельность чистого мышления прошла- через скептицизм и нашла в несчастном сознании свою истину; истину, в которой находились его бытие для себя и бытие в себе. Тогда это знание явилось лишь в виде одностороннего воззрения сознания, как такового. Здесь же выступила действительная истина этого знания. Она состоит в том, что такая всеобщаязнаиимость самосознания есть отчужденная от него реальность. Такая значимость есть всеобщая действительность самости, но она непосредственно есть также и искажение; она есть утрата самостью своей сущности. Эта действительность самости, не нашедшая себе осуществления в нравственном мире, достигается здесь её возвратом в лицо, а то, что в нравственном мире было единым, выступает теперь развившимся, но отчужденным от себя.
2?. Отчужденный от себя дух. — Образование.
Нравственная субстанция содержит противоположность, заключенную уже в её простом сознании, которое пребывает в непосредственном единстве со своей сущностью. Поэтому сущность имеет для сознания простую определенность бытия, на которую сознание непосредственно направляется и которая является его нравами; как сознание не считает себя этой исключающей самостью, так и субстанция не имеет значения исключенного®из него наличного бытия, с которым оно себя соединило бы только благодаря самоотчуждению и тем самым породило бы ее. Но тот дух, самость которого является абсолютной раздельностью, противопоставляет себе свое собственное содержание, как косную действительность, и мир имеет при этом определение внешнего мира, т. е. отрицательности самосознания. Но этот мир есть духовная сущность, он есть в себе взаимное проникновение бытия и индивидуальности. Это его наличное бытие есть продукт самосознания, но в то же время непосредственно ему данная, чуждая ему, действитель
