томъ, то она является естественной отрицательностью и движеніемъ единичнаго, какъ сущаго, въ которомъ сознаніе не возвращается въ себя и не становится самосознаніемъ. Или, такъ какъ движеніе сущаго состоитъ въ томъ, чтобы быть снятымъ и достичь бытія для себя, то смерть есть сторона раздвоенія, въ которой достигаемое бытіе для себя является инымъ, чѣмъ вступившее въ движеніе сущее. — Нравственность есть духъ въ его непосредственной истинѣ. Поэтому стороны, на которыя раздѣлилось сознаніе, падаютъ также и въ эту форму непосредственности, а единичность переходитъ въ ту абстрактную отрицательность, которая, не имѣя въ себѣ самой ни утѣшенія, ни примиренія, должна принять ее по существу посредствомъ дѣйствительнаго и внѣшняго дѣйствія. — Кровное родство восполняетъ абстрактное естественное движеніе тѣмъ путемъ, что присоединяетъ къ нему движеніе сознанія, нарушая дѣло природы и освобождая своего кровнаго отъ уничтоженія. Или лучше, такъ какъ уничтоженіе, т.-е. становленіе единичнаго чистымъ бытіемъ, необходимо, то кровное родство возлагаетъ на себя и самое дѣло уничтоженія. — Вслѣдствіе этого возникаетъ возможность, чтобы и мертвое всеобщее бытіе стало возвращеннымъ въ себя, бытіемъ для себя, или, чтобы безсильная чистая единичная единичность возвысилась до всеобщей индивидуальности. Мертвый, отдѣливъ свое бытіе отъ своего дѣланія или отрицательнаго единства, является пустой единичностью, лишь пассивнымъ бытіемъ для другого и отданъ во власть всякой низшей, лишенной разума, индивидуальности, а также силамъ абстрактныхъ матерій. Обѣ послѣднія, первая въ силу присущей ей жизни, а вторая вслѣдствіе своей отрицательной природы, теперь сильнѣе его. Семья отстраняетъ отъ него это обез-честивающее его дѣланіе безсознательной алчности и абстрактныхъ сущностей, замѣщаетъ ее своей и сочетаетъ родственника съ лономъ земли, съ элементарной, непреходящей индивидуальностью. Такимъ путемъ она дѣлаетъ его участникомъ общины, которая пересиливаетъ и связываетъ тѣ силы единичныхъ матерій и низшихъ жизней, которыя стали но отношенію къ нему свободными и хотѣли его разрушить.
Этотъ послѣдній долгъ и составляетъ совершенный божескій законъ или положительное нравственное дѣйствіе по отношенію къ отдѣльному лицу. Всякое иное отношеніе къ нему, которое нравственно и не остается въ сферѣ любви, принадлежитъ уже человѣческому закону и имѣетъ отрицательное значеніе — освободить отдѣльное лицо отъ включенія въ естественную общину, которой оно принадлежитъ въ качествѣ дѣйствительнаго. Итакъ, человѣческое право имѣетъ своимъ содержаніемъ и своей силой дѣйствительную, сознающую себя нравственную субстанцію, цѣлый народъ; божеское же право и законъ — единичное лицо, находящееся по ту сторону дѣйствительности. Поэтому послѣднее не лишено силы, и сила эта заключается въ абстрактномъ чисто-всеобщемъ, въ элементарномъ индивидѣ. Индивидуальность, оторвавшаяся отъ элемента и составляющая самосознающую дѣйствительность народа, отбрасывается этимъ элементарнымъ индивидомъ снова въ чистую абстракцію, столь же являющуюся его сущностью, какъ и основой индивидуальности. Какъ выразится эта сила въ самомъ народѣ, будетъ показано дальше.
том, то она является естественной отрицательностью и движением единичного, как сущего, в котором сознание не возвращается в себя и не становится самосознанием. Или, так как движение сущего состоит в том, чтобы быть снятым и достичь бытия для себя, то смерть есть сторона раздвоения, в которой достигаемое бытие для себя является иным, чем вступившее в движение сущее. — Нравственность есть дух в его непосредственной истине. Поэтому стороны, на которые разделилось сознание, падают также и в эту форму непосредственности, а единичность переходит в ту абстрактную отрицательность, которая, не имея в себе самой ни утешения, ни примирения, должна принять ее по существу посредством действительного и внешнего действия. — Кровное родство восполняет абстрактное естественное движение тем путем, что присоединяет к нему движение сознания, нарушая дело природы и освобождая своего кровного от уничтожения. Или лучше, так как уничтожение, т. е. становление единичного чистым бытием, необходимо, то кровное родство возлагает на себя и самое дело уничтожения. — Вследствие этого возникает возможность, чтобы и мертвое всеобщее бытие стало возвращенным в себя, бытием для себя, или, чтобы бессильная чистая единичная единичность возвысилась до всеобщей индивидуальности. Мертвый, отделив свое бытие от своего делания или отрицательного единства, является пустой единичностью, лишь пассивным бытием для другого и отдан во власть всякой низшей, лишенной разума, индивидуальности, а также силам абстрактных материй. Обе последние, первая в силу присущей ей жизни, а вторая вследствие своей отрицательной природы, теперь сильнее его. Семья отстраняет от него это обез-честивающее его делание бессознательной алчности и абстрактных сущностей, замещает ее своей и сочетает родственника с лоном земли, с элементарной, непреходящей индивидуальностью. Таким путем она делает его участником общины, которая пересиливает и связывает те силы единичных материй и низших жизней, которые стали но отношению к нему свободными и хотели его разрушить.
Этот последний долг и составляет совершенный божеский закон или положительное нравственное действие по отношению к отдельному лицу. Всякое иное отношение к нему, которое нравственно и не остается в сфере любви, принадлежит уже человеческому закону и имеет отрицательное значение — освободить отдельное лицо от включения в естественную общину, которой оно принадлежит в качестве действительного. Итак, человеческое право имеет своим содержанием и своей силой действительную, сознающую себя нравственную субстанцию, целый народ; божеское же право и закон — единичное лицо, находящееся по ту сторону действительности. Поэтому последнее не лишено силы, и сила эта заключается в абстрактном чисто-всеобщем, в элементарном индивиде. Индивидуальность, оторвавшаяся от элемента и составляющая самосознающую действительность народа, отбрасывается этим элементарным индивидом снова в чистую абстракцию, столь же являющуюся его сущностью, как и основой индивидуальности. Как выразится эта сила в самом народе, будет показано дальше.
