въ ней находитъ индивидъ, она обнаруживается, какъ его первоначальная природа. — Точно также и какъ, или средства, опредѣлено въ себѣ и для себя. Равно и талантъ есть не что иное, какъ первоначально опредѣленная индивидуальность, разсмотрѣнная какъ внутреннее средство или переходъ цѣли въ дѣйствительность. Дѣйствительное же средство и реальный переходъ есть единство таланта и природы дѣла, заключающейся въ интересѣ. Талантъ представляетъ собой въ средствѣ сторону дѣланія; интересъ — сторону содержанія: оба же вмѣстѣ суть сама индивидуальность, какъ взаимное проникновеніе бытія и дѣланія. Такимъ образомъ на-лицо имѣются: предсуществующія условія, которыя въ себѣ суть первоначальная природа индивида; затѣмъ интересъ, который она полагаетъ, какъ свое или какъ цѣль; наконецъ, синтезъ и снятіе этого противоположенія въ средствѣ. Самъ этотъ синтезъ падаетъ еще внутрь сознанія, и только что разсмотрѣнное цѣлое есть одна сторона противоположенія. Эта оставшаяся еще видимость противоположенія снимается посредствомъ самаго перехода или средства. Вѣдь средство является единствомъ внѣшняго и внутренняго, противоположностью опредѣленности, которою оно обладало въ качествѣ внутренняго средства. Такимъ образомъ, средство снимаетъ опредѣленность и полагаетъ себя, т. е. указанное единство дѣланія и бытія, столь же какъ внѣшнее, сколько и какъ ставшую дѣйствительной саму индивидуальность; другими словами, индивидуальность постулированную, какъ сущее для нея самой. Такъ все дѣйствіе ни въ качествѣ условій, ни въ качествѣ цѣли или средства, или произведенія, не выходитъ изъ себя.
Но съ произведеніемъ, повидимому, выступаетъ различіе первоначальныхъ природъ. Произведеніе, какъ и выражаемая имъ первоначальная природа, есть нѣчто опредѣленное, потому что освобожденная отъ дѣланія отрицательность является въ немъ качествомъ, какъ сущая дѣйствительность. Сознаніе же, въ противоположность произведенію, опредѣляетъ себя, какъ то, что содержитъ въ себѣ опредѣленность, какъ отрицательность вообще, какъ дѣланіе. Въ сравненіи съ опредѣленностью произведенія сознаніе, такимъ образомъ, есть всеобщее и можетъ поэтому сравнивать произведеніе съ другими и такимъ путемъ постигать и сами индивидуальности, какъ различныя." Индивидъ, дальше идущій въ своемъ произведеніи, оцѣнивается имъ или какъ болѣе сильная волевая энергія, или болѣе богатая природа, то есть такая, первоначальная опредѣленность которой менѣе ограничена; другой, напротивъ, какъ болѣе слабая и скудная природа.
Въ сравненіи съ этимъ несущественнымъ количественнымъ различіемъ хорошее и дурное выразило бы абсолютную разницу; но здѣсь ей мѣста нѣтъ. То, что могло бы быть оцѣнено такъ или иначе, все-таки равно есть дѣланіе и дѣятельность, выявленіе и выраженіе индивидуальности; и потому все хорошо, и даже, собственно, нельзя было бы сказать, что должно было бы быть дурнымъ. То, что было бы названо дурнымъ произведеніемъ, есть также индивидуальная жизнь опредѣленной природы, которая въ немъ осуществляется; оно стало бы дурнымъ произведеніемъ лишь въ силу сравнивающей мысли, которая, однако, есть нѣчто пустое, такъ какъ, выходя за сущность произведенія, состоящую въ томъ, чтобы быть выявленіемъ индивидуальности, она требуетъ и ищетъ въ немъ неизвѣстно чего. Срав
в ней находит индивид, она обнаруживается, как его первоначальная природа. — Точно также и как, или средства, определено в себе и для себя. Равно и талант есть не что иное, как первоначально определенная индивидуальность, рассмотренная как внутреннее средство или переход цели в действительность. Действительное же средство и реальный переход есть единство таланта и природы дела, заключающейся в интересе. Талант представляет собой в средстве сторону делания; интерес — сторону содержания: оба же вместе суть сама индивидуальность, как взаимное проникновение бытия и делания. Таким образом��а��имеются: предсуществующие условия, которые в себе суть первоначальная природа индивида; затем интерес, который она полагает, как свое или как цель; наконец, синтез и снятие этого противоположения в средстве. Сам этот синтез падает еще внутрь сознания, и только что рассмотренное целое есть одна сторона противоположения. Эта оставшаяся еще видимость противоположения снимается посредством самого перехода или средства. Ведь средство является единством внешнего и внутреннего, противоположностью определенности, которою оно обладало в качестве внутреннего средства. Таким образом, средство снимает определенность и полагает себя, т. е. указанное единство делания и бытия, столь же как внешнее, сколько и как ставшую действительной саму индивидуальность; другими словами, индивидуальность постулированную, как сущее для неё самой. Так всё действие ни в качестве условий, ни в качестве цели или средства, или произведения, не выходит из себя.
Но с произведением, по-видимому, выступает различие первоначальных природ. Произведение, как и выражаемая им первоначальная природа, есть нечто определенное, потому что освобожденная от делания отрицательность является в нём качеством, как сущая действительность. Сознание же, в противоположность произведению, определяет себя, как то, что содержит в себе определенность, как отрицательность вообще, как делание. В сравнении с определенностью произведения сознание, таким образом, есть всеобщее и может поэтому сравнивать произведение с другими и таким путем постигать и сами индивидуальности, как различные." Индивид, дальше идущий в своем произведении, оценивается им или как более сильная волевая энергия, или более богатая природа, то есть такая, первоначальная определенность которой менее ограничена; другой, напротив, как более слабая и скудная природа.
В сравнении с этим несущественным количественным различием хорошее и дурное выразило бы абсолютную разницу; но здесь ей места нет. То, что могло бы быть оценено так или иначе, всё-таки равно есть делание и деятельность, выявление и выражение индивидуальности; и потому всё хорошо, и даже, собственно, нельзя было бы сказать, что должно было бы быть дурным. То, что было бы названо дурным произведением, есть также индивидуальная жизнь определенной природы, которая в нём осуществляется; оно стало бы дурным произведением лишь в силу сравнивающей мысли, которая, однако, есть нечто пустое, так как, выходя за сущность произведения, состоящую в том, чтобы быть выявлением индивидуальности, она требует и ищет в нём неизвестно чего. Срав
