мыхъ въ качествѣ содержанія и сущности сознанія, а другой разъ въ качествѣ его предмета, т.-е. созерцаемой сущности самого себя. Абстрактная необходимость такимъ образомъ означаетъ только отрицательную, внѣ понятія находящуюся власть всеобщаго, въ которой дробится индивидуальность.
До сихъ норъ доходитъ явленіе этой формы самосознанія; послѣднимъ моментомъ ея существованія является мысль о гибели этой формы самосознанія въ необходимости, т.-е. мысль о себѣ самой, какъ объ абсолютно чуждой сущности. Но въ себѣ самосознаніе пережило эту гибель, потому что такая необходимость, или чистая всеобщность, есть его собственная сущность. Такая рефлексія сознанія въ себя, состоящая въ знаніи необходимости, какъ себя, есть его новая форма.
Ь. Законъ сердца и безуміе самомнѣнія.
Чѣмъ въ самосознаніи по истинѣ является необходимость, тѣмъ оно само является для своей новой формы, въ которой оно существуетъ для себя, какъ необходимое. Оно непосредственно знаетъ, что въ себѣ оно имѣетъ в с е-общее или законъ, называющійся благодаря опредѣленію, по которому онъ н е-носредственно заключается въ бытіи для себя сознанія, закономъ сердца. Эта форма, какъ и предыдущая, для себя является сущностью въ качествѣ единичности, но она богаче опредѣленіемъ, что это для себя бытіе имѣетъ для нея значимость необходимаго пли всеобщаго.
Такимъ образомъ, законъ, который непосредственно есть собственный законъ самосознанія, или сердце, носящее, однако, въ себѣ законъ, есть цѣль, которую самосознаніе стремится осуществить. Посмотримъ, соотвѣтствуетъ ли ея осуществленіе такому понятію и познаетъ ли оно въ себѣ на опытѣ этотъ законъ, какъ свою сущность.
1. (Закопъ сердца и законъ дѣйствительности). Этому сердцу противостоитъ нѣкоторая дѣйствительность, потому что въ сердцѣ законъ существуетъ сначала только для себя, т.-е. еще не осуществившимся, а слѣдовательно, является чѣмъ-то другимъ, чѣмъ понятіе. Это другое опредѣляется такимъ образомъ, какъ нѣкоторая дѣйствительность, противоположная той, которая подлежитъ осуществленію, а потому являющаяся какъ противорѣчіе закона и единичности. Такимъ образомъ, съ одной стороны, она есть законъ, угнетающій единичную индивидуальность, насильственный порядокъ міра, противорѣчащій закону сердца, а съ другой стороны, она есть страдающее подъ этимъ міропорядкомъ человѣчество, которое слѣдуетъ не закону сердца, а подчинено чуждой ему необходимости. Эта дѣйствительность, противоположная нынѣшней формѣ сознанія, есть, какъ видно, не что иное, какъ предыдущее двойственное отношеніе индивидуальности н ея истины, отношеніе жестокой необходимости, угнетающей индивидуальность. Для насъ предыдущее движеніе потому противополагается новой формѣ, что такъ какъ послѣдняя въ себѣ возникаетъ изъ него, то и моментъ, изъ котораго она возникаетъ, для нея необходимъ. Ей же этотъ моментъ кажется готовымъ, потому что она не имѣетъ никакого сознанія своего происхожденія, и сущность ея состоитъ въ томъ, чтобы существовать для
мых в качестве содержания и сущности сознания, а другой раз в качестве его предмета, т. е. созерцаемой сущности самого себя. Абстрактная необходимость таким образом означает только отрицательную, вне понятия находящуюся власть всеобщего, в которой дробится индивидуальность.
До сих нор доходит явление этой формы самосознания; последним моментом её существования является мысль о гибели этой формы самосознания в необходимости, т. е. мысль о себе самой, как об абсолютно чуждой сущности. Но в себе самосознание пережило эту гибель, потому что такая необходимость, или чистая всеобщность, есть его собственная сущность. Такая рефлексия сознания в себя, состоящая в знании необходимости, как себя, есть его новая форма.
Ь. Закон сердца и безумие самомнения.
Чем в самосознании по истине является необходимость, тем оно само является для своей новой формы, в которой оно существует для себя, как необходимое. Оно непосредственно знает, что в себе оно имеет в с е-общее или закон, называющийся благодаря определению, по которому он н е-носредственно заключается в бытии для себя сознания, законом сердца. Эта форма, как и предыдущая, для себя является сущностью в качестве единичности, но она богаче определением, что это для себя бытие имеет для неё значимость необходимого пли всеобщего.
Таким образом, закон, который непосредственно есть собственный закон самосознания, или сердце, носящее, однако, в себе закон, есть цель, которую самосознание стремится осуществить. Посмотрим, соответствует ли её осуществление такому понятию и познает ли оно в себе на опыте этот закон, как свою сущность.
1. (Закоп сердца и закон действительности). Этому сердцу противостоит некоторая действительность, потому что в сердце закон существует сначала только для себя, т. е. еще не осуществившимся, а следовательно, является чем-то другим, чем понятие. Это другое определяется таким образом, как некоторая действительность, противоположная той, которая подлежит осуществлению, а потому являющаяся как противоречие закона и единичности. Таким образом, с одной стороны, она есть закон, угнетающий единичную индивидуальность, насильственный порядок мира, противоречащий закону сердца, а с другой стороны, она есть страдающее под этим миропорядком человечество, которое следует не закону сердца, а подчинено чуждой ему необходимости. Эта действительность, противоположная нынешней форме сознания, есть, как видно, не что иное, как предыдущее двойственное отношение индивидуальности н её истины, отношение жестокой необходимости, угнетающей индивидуальность. Для нас предыдущее движение потому противополагается новой форме, что так как последняя в себе возникает из него, то и момент, из которого она возникает, для неё необходим. Ей же этот момент кажется готовым, потому что она не имеет никакого сознания своего происхождения, и сущность её состоит в том, чтобы существовать для
