Законъ такого отношенія обѣихъ сторонъ долженъ былъ бы содержать въ себѣ способъ воздѣйствія и вліянія на индивидуальность этихъ опредѣленныхъ обстоятельствъ. Индивидуальность же одинаково способна быть всеобщей, а потому спокойно и непосредственно протекать вмѣстѣ съ наличной всеобщностью нравовъ, обычаевъ и т. д., и имъ соотвѣтствовать, или противополагать себя имъ и измѣнять ихъ, или же, въ своей единичности, держаться къ нимъ совершенно безразличной, не давая имъ воздѣйствовать на себя и не воздѣйствуя на нихъ. Что должно имѣть вліяніе на индивидуальность, и каково должно быть это вліяніе, — это одно и то же — зависитъ поэтому только отъ самой индивидуальности; данная индивидуальность сдѣлалась такою опредѣленной, поэтому значитъ не что иное, какъ то, что она такою уже была. Обстоятельства, условія, нравы п т. д., съ одной стороны, обнаруживаются какъ наличные, а, съ другой, въ этой опредѣленной индивидуальности выражаютъ только неопредѣленную сущность послѣдней, съ которой нечего дѣлать. Если бы не было этихъ обстоятельствъ, образа мыслей, нравовъ, этого состоянія міра вообще, то индивидъ, во всякомъ случаѣ, не былъ бы тѣмъ, что онъ есть, потому что всеобщая субстанція индивида есть все, что заключаетъ въ себѣ данное состояніе міра. Но, обособившись въ этомъ индивидѣ, — а именно его и нужно понять, — данное состояніе міра должно было бы обособиться въ себѣ и для себя и повліять на индивида этой опредѣленностью, которую оно себѣ придаетъ; только такъ опо сдѣлало бы индивида тѣмъ опредѣленнымъ, каковъ онъ есть. Если внѣшній міръ въ себѣ и для себя созданъ такъ, какъ онъ проявляется въ индивидуальности, то послѣднюю можно было бы понять изъ перваго. Мы нашли бы двойную галлерею образовъ, изъ которыхъ одна была бы отраженіемъ другой; одну — галлерею полной опредѣленности и ограниченности внѣшнихъ обстоятельствъ, другую — галлерею ихъ же, приведенныхъ въ тотъ видъ, въ какомъ они существуютъ въ сознательной сущности. Первая — поверхность шара, вторая — центръ, представляющій ее въ себѣ.
Но поверхность шара, міръ индивида, непосредственно имѣетъ двоякое значеніе: съ одной стороны, въ себѣ и для себя.сущаго міра и состоянія, индивидуальнаго міра, поскольку индивидъ сливается съ нимъ, предоставляя ему входить въ себя такимъ, каковъ онъ есть, и относясь къ нему только какъ формальное сознаніе, или же, съ другой стороны, индивидуальнаго міра въ томъ видѣ, въ какомъ индивидъ измѣняетъ наличный міръ. Такъ какъ, благодаря этой свободѣ, дѣйствительность можетъ имѣть такое двоякое значеніе, то міръ индивида можно понять только изъ него самого, а вліяніе на индивида дѣйствительности, представляемой какъ сущая въ себѣ и для себя, получаетъ благодаря этому абсолютно противоположный смыслъ, т.-е. или тотъ, что индивидъ предоставляетъ осуществляться въ себѣ потоку вліяющей дѣйствительности, или что онъ его прерываетъ и измѣняетъ. Но благодаря этому психологическая необходимость становится пустымъ словомъ, такъ какъ на-лицо абсолютная возможность того, что то, что должно было имѣть опредѣленное вліяніе, можетъ его и не имѣть.
Вмѣстѣ съ тѣмъ, выпадаетъ бытіе, которое было бы въ себѣ и для себя и должно было бы составлять одну, а именно всеобщую сторону закона. Индивидуальность есть то, что есть е я міръ, какъ е я; она сама есть кругъ своего дѣла
Закон такого отношения обеих сторон должен был бы содержать в себе способ воздействия и влияния на индивидуальность этих определенных обстоятельств. Индивидуальность же одинаково способна быть всеобщей, а потому спокойно и непосредственно протекать вместе с наличной всеобщностью нравов, обычаев и т. д., и им соответствовать, или противополагать себя им и изменять их, или же, в своей единичности, держаться к ним совершенно безразличной, не давая им воздействовать на себя и не воздействуя на них. Что должно иметь влияние на индивидуальность, и каково должно быть это влияние, — это одно и то же — зависит поэтому только от самой индивидуальности; данная индивидуальность сделалась такою определенной, поэтому значит не что иное, как то, что она такою уже была. Обстоятельства, условия, нравы п т. д., с одной стороны, обнаруживаются как наличные, а, с другой, в этой определенной индивидуальности выражают только неопределенную сущность последней, с которой нечего делать. Если бы не было этих обстоятельств, образа мыслей, нравов, этого состояния мира вообще, то индивид, во всяком случае, не был бы тем, что он есть, потому что всеобщая субстанция индивида есть всё, что заключает в себе данное состояние мира. Но, обособившись в этом индивиде, — а именно его и нужно понять, — данное состояние мира должно было бы обособиться в себе и для себя и повлиять на индивида этой определенностью, которую оно себе придает; только так опо сделало бы индивида тем определенным, каков он есть. Если внешний мир в себе и для себя создан так, как он проявляется в индивидуальности, то последнюю можно было бы понять из первого. Мы нашли бы двойную галерею образов, из которых одна была бы отражением другой; одну — галерею полной определенности и ограниченности внешних обстоятельств, другую — галерею их же, приведенных в тот вид, в каком они существуют в сознательной сущности. Первая — поверхность шара, вторая — центр, представляющий ее в себе.
Но поверхность шара, мир индивида, непосредственно имеет двоякое значение: с одной стороны, в себе и для себя.сущего мира и состояния, индивидуального мира, поскольку индивид сливается с ним, предоставляя ему входить в себя таким, каков он есть, и относясь к нему только как формальное сознание, или же, с другой стороны, индивидуального мира в том виде, в каком индивид изменяет наличный мир. Так как, благодаря этой свободе, действительность может иметь такое двоякое значение, то мир индивида можно понять только из него самого, а влияние на индивида действительности, представляемой как сущая в себе и для себя, получает благодаря этому абсолютно противоположный смысл, т. е. или тот, что индивид предоставляет осуществляться в себе потоку влияющей действительности, или что он его прерывает и изменяет. Но благодаря этому психологическая необходимость становится пустым словом, так как��а��абсолютная возможность того, что то, что должно было иметь определенное влияние, может его и не иметь.
Вместе с тем, выпадает бытие, которое было бы в себе и для себя и должно было бы составлять одну, а именно всеобщую сторону закона. Индивидуальность есть то, что есть е я мир, как е я; она сама есть круг своего дела
