но и его сущностью. Это дѣйствительное, которое само является цѣлью, относится цѣлесообразно и къ другому, т.-е. его отношеніе случайно, смотря по тому, чѣмъ являются оба непосредственно, потому что непосредственно оба самостоятельны и безразличны другъ другу. Но сущность ихъ отношенія иная, чѣмъ кажется, и ихъ дѣланіе имѣетъ иной смыслъ, чѣмъ тотъ, который непосредственно существуетъ для чувственнаго воспріятія. Необходимость скрыта въ томъ, что совершается, и обнаруживается внервые въ концѣ, но такъ, что этотъ конецъ именно и показываетъ, что онъ же былъ и началомъ. Конецъ обнаруживаетъ такое первенство тѣмъ, что измѣненіе, предпринятое дѣланіемъ, не порождаетъ ничего новаго, кромѣ того, что уже было. Или, если мы начнемъ съ начала, то въ концѣ или въ результатѣ дѣланія начало только возвращается обратно къ себѣ и этимъ самымъ обнаруживаетъ въ своемъ концѣ опять себя же, т.-е. оно уже вернулось къ своему началу и существуетъ въ себѣ и для себя. Итакъ, посредствомъ движенія своего дѣланія органическая дѣйствительность достигаетъ самой себя, и въ этомъ заключается ея самочувствіе. Хотя тутъ различается то, что она есть, отъ того, чего она ищетъ, но это только видимость различія, и въ себѣ самой она есть понятіе.
Но самосознаніе стремится и отличить себя отъ себя такимъ образомъ, которымъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, не порождалось бы никакого различія. Поэтому, наблюдая органическую природу, оно не находитъ ничего, кромѣ такой сущности, оно находитъ себя какъ вещь, какъ жизнь, но еще различаетъ то, что оно есть само, отъ того, что оно нашло, хотя это различіе, вмѣстѣ съ тѣмъ, и не есть различіе. Какъ животное инстинктивно ищетъ и пожираетъ кормъ, но не производитъ этимъ ничего иного, кромѣ себя, такъ и разумъ въ своемъ исканіи инстинктивно находитъ только себя же. Животное кончаетъ самочувствіемъ. Инстинктъ разума, напротивъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, является самосознаніемъ, но такъ какъ онъ есть только инстинктъ, то онъ стоитъ въ сторонѣ отъ сознанія и находитъ въ послѣднемъ свою противоположность. Благодаря такой противоположности, удовлетвореніе разума двоится; онъ, правда, находитъ самого себя, т.-е. цѣль, а также находитъ эту цѣль, какъ вещь, но цѣль, во-первыхъ, падаетъ для него во внѣ вещи, являющейся цѣлью. Кромѣ того, во-вторыхъ, эта цѣль, какъ цѣль, — предметна, и потому для разумнаго инстинкта она не падаетъ въ себя, какъ сознаніе, а падаетъ въ другой разсудокъ.
Если разсмотрѣть ближе, то и въ понятіи вещи заключается то же опредѣленіе, что она есть цѣль въ себѣ самой. Она сохраняетъ себя, т.-е. ея природа состоитъ въ томъ, чтобы скрыть необходимость и представить ее въ формѣ случайнаго отношенія. Ея свобода, или ея бытіе для себя именно и заключается въ безразличномъ отношеніи къ своей необходимости, и такимъ образомъ она сама обнаруживается такою, понятіе которой падаетъ вовнѣ ея бытія. Такимъ образомъ, разумъ принужденъ созерцать свое собственное понятіе падающимъ вовнѣ его, т.-е. какъ вещь, какъ то, къ чему онъ безразличенъ и что, со своей стороны, безразлично къ нему и къ своему понятію. Какъ .инстинктъ, разумъ тоже остается внутри этого бытія или безразличія, и вещь, которая выражаетъ понятіе, остается для него другою, чѣмъ это понятіе, понятіе другимъ, нежели вещь. Такимъ
но и его сущностью. Это действительное, которое само является целью, относится целесообразно и к другому, т. е. его отношение случайно, смотря по тому, чем являются оба непосредственно, потому что непосредственно оба самостоятельны и безразличны друг другу. Но сущность их отношения иная, чем кажется, и их делание имеет иной смысл, чем тот, который непосредственно существует для чувственного восприятия. Необходимость скрыта в том, что совершается, и обнаруживается внервые в конце, но так, что этот конец именно и показывает, что он же был и началом. Конец обнаруживает такое первенство тем, что изменение, предпринятое деланием, не порождает ничего нового, кроме того, что уже было. Или, если мы начнем с начала, то в конце или в результате делания начало только возвращается обратно к себе и этим самым обнаруживает в своем конце опять себя же, т. е. оно уже вернулось к своему началу и существует в себе и для себя. Итак, посредством движения своего делания органическая действительность достигает самой себя, и в этом заключается её самочувствие. Хотя тут различается то, что она есть, от того, чего она ищет, но это только видимость различия, и в себе самой она есть понятие.
Но самосознание стремится и отличить себя от себя таким образом, которым, вместе с тем, не порождалось бы никакого различия. Поэтому, наблюдая органическую природу, оно не находит ничего, кроме такой сущности, оно находит себя как вещь, как жизнь, но еще различает то, что оно есть само, от того, что оно нашло, хотя это различие, вместе с тем, и не есть различие. Как животное инстинктивно ищет и пожирает корм, но не производит этим ничего иного, кроме себя, так и разум в своем искании инстинктивно находит только себя же. Животное кончает самочувствием. Инстинкт разума, напротив, вместе с тем, является самосознанием, но так как он есть только инстинкт, то он стоит в стороне от сознания и находит в последнем свою противоположность. Благодаря такой противоположности, удовлетворение разума двоится; он, правда, находит самого себя, т. е. цель, а также находит эту цель, как вещь, но цель, во-первых, падает для него во вне вещи, являющейся целью. Кроме того, во-вторых, эта цель, как цель, — предметна, и потому для разумного инстинкта она не падает в себя, как сознание, а падает в другой рассудок.
Если рассмотреть ближе, то и в понятии вещи заключается то же определение, что она есть цель в себе самой. Она сохраняет себя, т. е. её природа состоит в том, чтобы скрыть необходимость и представить ее в форме случайного отношения. Её свобода, или её бытие для себя именно и заключается в безразличном отношении к своей необходимости, и таким образом она сама обнаруживается такою, понятие которой падает вовне её бытия. Таким образом, разум принужден созерцать свое собственное понятие падающим вовне его, т. е. как вещь, как то, к чему он безразличен и что, со своей стороны, безразлично к нему и к своему понятию. Как .инстинкт, разум тоже остается внутри этого бытия или безразличия, и вещь, которая выражает понятие, остается для него другою, чем это понятие, понятие другим, нежели вещь. Таким
