Іихъ слѣдуетъ съ различныхъ точекъ зрѣнія: явленія внѣшняго міра подлежатъ разсмотрѣнію исключительно съ точки зрѣнія механическаго движенія; явленія внутренняго духовнаго міра должны изучаться подъ угломъ яснаго разсудочнаго самосознанія. Такъ какъ принципъ Декарта ведетъ къ строгому отвлеченію отъ природы той ея стороны, которая подлежитъ количественному измѣренію и которая составляетъ предметъ математики и естествознанія, то ясно, что философія Декарта способствовала мощному подъему упомянутыхъ отраслей знанія. Подлежащій ихъ изученію объектъ былъ очищенъ теперь отъ всякой посторонней примѣси, а потому открывалось широкое поле для его всесторонняго изслѣдованія въ его необходимыхъ закот номѣрныхъ связяхъ. Но разграничивъ міръ на двѣ не сводимыя другъ къ другу стороны, Декартъ далъ сильный толчокъ и развитію философіи. Хотя вѣчная драна человѣческой жизни и состоитъ въ борьбѣ свободы съ необходимостью, духа съ природою, которая во всѣхъ своихъ формахъ представляется нравственному сознанію въ образѣ врага, тѣмъ не менѣе она становится объектомъ изученія только тогда, когда она ясно ставится передъ сознаніемъ: обостривъ до самой крайней сте-j пени противорѣчивость внутренняго и внѣшняго міровъ, Декартъ увлекъ пытливый \ человѣческій духъ въ изслѣдованіе глубочайшихъ основъ жизни. Духъ не могъ (остановиться передъ этимъ противорѣчіемъ. Вѣдь сама борьба и возможность побѣды надъ врагомъ мыслимы только при условіи, что между борющимися есть общая почва, т.-е. единство, пунктъ соприкосновенія. Это единство есть предпосылка нашего сознанія, и, какъ предпосылка, оно обыкновенно не является объектомъ изученія: "мы не замѣчаемъ его, — говоритъ Кэрдъ*), — потому что оно есть та почва, на которой мы стоимъ, та атмосфера, которой мы дышимъ; оно не есть та или другая вещь или понятіе, но оно есть то, посредствомъ чего всѣ вещи существуютъ и познаются". Мы до тѣхъ поръ не отдаемъ себѣ отчета въ его существованіи, пока какое-либо об^ стоятельство не заставитъ насъ усомниться въ немъ, въ его истинѣJДекартъ усо-$ мнился въ немъ и увлекъ своимъ сомнѣніемъ цѣлую плеяду мыслителей, смѣло ринувшихся въ невѣдомую область познанія въ поискахъ той божественной цѣлостной жизни, которую, по словамъ Гегеля, предвосхищаетъ и которою наслаждается разумъ, когда онъ возвышается до абсолютнаго единства всѣхъ вещей. Ее Гегель называетъ дѣйствіемъ любви къ самой себѣ, но прибавляетъ, что "эта идея становится прописною банальностью или даже пошлостью, когда она не объемлетъ въ себѣ въ полной силѣ страданія, терпѣнія и труда, заключающихся въ отрицательной сторонѣ вещей" 2). Вотъ это-то страданіе, терпѣніе и трудъ и выпали на долю новой философіи. Она, объектомъ которой является все сущее, вся вселенная во всей полнотѣ ея содержанія и формы, не можетъ остановиться, подобно естествознанію, на внѣшнихъ.границахъ, отдѣляющихъ одну часть міра отъ другой, а должна постигнуть ихъ внутреннюю связь и единство. Какъ вселенная есть живое единство, живой организмъ, всѣ части котораго находятся въсостояніи подвижного равновѣсія, такъ и философія — живая выразительница смысла этой вселенной — не можетъ остановиться передъ преградой дуализма, воздвигнутой передъ человѣкомъ его собственнымъ рефлектирующимъ Некорректный вызов шаблона→раз-
9 См. вышеупомянутое сочиненіе, стр. 159.
3) Гегель, "Феноменологія духа". Русскій пер., стр. 8.
Иих следует с различных точек зрения: явления внешнего мира подлежат рассмотрению исключительно с точки зрения механического движения; явления внутреннего духовного мира должны изучаться под углом ясного рассудочного самосознания. Так как принцип Декарта ведет к строгому отвлечению от природы той её стороны, которая подлежит количественному измерению и которая составляет предмет математики и естествознания, то ясно, что философия Декарта способствовала мощному подъему упомянутых отраслей знания. Подлежащий их изучению объект был очищен теперь от всякой посторонней примеси, а потому открывалось широкое поле для его всестороннего исследования в его необходимых закот номерных связях. Но разграничив мир на две не сводимые друг к другу стороны, Декарт дал сильный толчок и развитию философии. Хотя вечная драна человеческой жизни и состоит в борьбе свободы с необходимостью, духа с природою, которая во всех своих формах представляется нравственному сознанию в образе врага, тем не менее она становится объектом изучения только тогда, когда она ясно ставится перед сознанием: обострив до самой крайней сте-j пени противоречивость внутреннего и внешнего миров, Декарт увлек пытливый \ человеческий дух в исследование глубочайших основ жизни. Дух не мог (остановиться перед этим противоречием. Ведь сама борьба и возможность победы над врагом мыслимы только при условии, что между борющимися есть общая почва, т. е. единство, пункт соприкосновения. Это единство есть предпосылка нашего сознания, и, как предпосылка, оно обыкновенно не является объектом изучения: "мы не замечаем его, — говорит Кэрд*), — потому что оно есть та почва, на которой мы стоим, та атмосфера, которой мы дышим; оно не есть та или другая вещь или понятие, но оно есть то, посредством чего все вещи существуют и познаются". Мы до тех пор не отдаем себе отчета в его существовании, пока какое-либо об^ стоятельство не заставит нас усомниться в нём, в его истинеJДекарт усо-$ мнился в нём и увлек своим сомнением целую плеяду мыслителей, смело ринувшихся в неведомую область познания в поисках той божественной целостной жизни, которую, по словам Гегеля, предвосхищает и которою наслаждается разум, когда он возвышается до абсолютного единства всех вещей. Ее Гегель называет действием любви к самой себе, но прибавляет, что "эта идея становится прописною банальностью или даже пошлостью, когда она не объемлет в себе в полной силе страдания, терпения и труда, заключающихся в отрицательной стороне вещей" 2). Вот это-то страдание, терпение и труд и выпали на долю новой философии. Она, объектом которой является всё сущее, вся вселенная во всей полноте её содержания и формы, не может остановиться, подобно естествознанию, на внешних.границах, отделяющих одну часть мира от другой, а должна постигнуть их внутреннюю связь и единство. Как вселенная есть живое единство, живой организм, все части которого находятся въсостоянии подвижного равновесия, так и философия — живая выразительница смысла этой вселенной — не может остановиться перед преградой дуализма, воздвигнутой перед человеком его собственным рефлектирующим Некорректный вызов шаблона→раз-
9 См. вышеупомянутое сочинение, стр. 159.
3) Гегель, "Феноменология духа". Русский пер., стр. 8.
