тогда, какъ разумъ долженъ былъ составлять всю реальность. Такой разумъ остается безпокойнымъ исканіемъ, которое удовлетворенность нахожденіемъ въ самомъ исканіи объявляетъ просто невозможной. Однако, дѣйствительный разумъ не такъ непослѣдователенъ; сначала, будучи увѣренностью, что онъ составляетъ всю реальность, въ этомъ понятіи онъ приходитъ къ сознанію, т.-е. что въ качествѣ достовѣрности <я" онъ на самомъ дѣлѣ не является еще реальностью, и стремится поднять свою достовѣрность до истины и наполнить пустое мое.
А. Наблюдающій разумъ.
Хотя то сознаніе, для котораго бытіе имѣетъ значеніе его собственнаго бытія, мы видимъ снова входящимъ въ мнѣніе и восприниманіе, но теперь уже не только какъ въ достовѣрпость другого, а съ увѣренностью самому быть этимъ другимъ. Прежде ему только приходилось нѣчто воспринимать и испытывать въ вещи, теперь оно само ставитъ наблюденіе и опытъ. Мнѣніе и восприниманіе, которыя прежде были сняты только для насъ, снимаются сознаніемъ для него самого; разумъ идетъ къ тому, чтобы знать истину, найти какъ понятіе то, что для мнѣнія и восириниманія есть вещь, т.-е. въ вещественности имѣть только сознаніе себя самого. Такимъ образомъ, теперь міръ пріобрѣтаетъ для разума общій интересъ, потому что разумъ увѣренъ, что находитъ въ мірѣ свою же дѣйствительность, или что дѣйствительность разумна. Онъ ищетъ другого, зная, что ищетъ въ немъ не что иное, какъ самого себя; онъ ищетъ только свою собственную безконечность.
Сначала, только предчувствуя себя въ дѣйствительности, т.-е. зная ее только какъ свою вообще, разумъ приступаетъ въ этомъ смыслѣ къ общему овладѣнію своей несомнѣнной собственностью и на всѣхъ вершинахъ, и во всѣхъ глубинахъ оставляетъ знакъ своего суверенитета. Но въ этомъ поверхностномъ моемъ заключается не послѣдній интересъ разума; радуясь своему общему овладѣнію, онъ встрѣчаетъ въ своей же собственности еще чуждое другое, котораго абстрактный разумъ не имѣетъ въ самомъ себѣ. Разумъ предчувствуетъ себя болѣе глубокой сущностью, потому что существуетъ чистое л, и необходимо требуетъ, чтобы различіе, т.-е. многообразное бытіе, само сдѣлалось его собственнымъ, чтобы <я" созерцало себя какъ дѣйствительность и находило себя въ настоящемъ какъ форму и вещь. Но если бы разумъ перерылъ у вещей всѣ ихъ внутренности и вскрылъ всѣ ихъ жилы, чтобы только встрѣтить себя въ нихъ, то онъ не достигъ бы этого благополучія, а долженъ былъ бы сначала завершить въ себѣ самомъ кругъ собственнаго своего развитія, чтобы затѣмъ имѣть возможность испытать свою завершенность.
Сознаніе наблюдаетъ; это значитъ, разумъ хочетъ найти и имѣть себя, какъ существующій предметъ, какъ настоящій, чувственно-дѣйствительный образъ. Правда, сознаніе, наблюдающее такимъ образомъ, полагаетъ и высказываетъ, что оно хочетъ произвести опытъ не надъ самимъ собою, а, напротивъ, надъ сущностью вещей, какъ вещей. Сознаніе полагаетъ и
тогда, как разум должен был составлять всю реальность. Такой разум остается беспокойным исканием, которое удовлетворенность нахождением в самом искании объявляет просто невозможной. Однако, действительный разум не так непоследователен; сначала, будучи уверенностью, что он составляет всю реальность, в этом понятии он приходит к сознанию, т. е. что в качестве достоверности <я" он на самом деле не является еще реальностью, и стремится поднять свою достоверность до истины и наполнить пустое мое.
А. Наблюдающий разум.
Хотя то сознание, для которого бытие имеет значение его собственного бытия, мы видим снова входящим в мнение и воспринимание, но теперь уже не только как в достоверпость другого, а с уверенностью самому быть этим другим. Прежде ему только приходилось нечто воспринимать и испытывать в вещи, теперь оно само ставит наблюдение и опыт. Мнение и воспринимание, которые прежде были сняты только для нас, снимаются сознанием для него самого; разум идет к тому, чтобы знать истину, найти как понятие то, что для мнения и восиринимания есть вещь, т. е. в вещественности иметь только сознание себя самого. Таким образом, теперь мир приобретает для разума общий интерес, потому что разум уверен, что находит в мире свою же действительность, или что действительность разумна. Он ищет другого, зная, что ищет в нём не что иное, как самого себя; он ищет только свою собственную бесконечность.
Сначала, только предчувствуя себя в действительности, т. е. зная ее только как свою вообще, разум приступает в этом смысле к общему овладению своей несомненной собственностью и на всех вершинах, и во всех глубинах оставляет знак своего суверенитета. Но в этом поверхностном моем заключается не последний интерес разума; радуясь своему общему овладению, он встречает в своей же собственности еще чуждое другое, которого абстрактный разум не имеет в самом себе. Разум предчувствует себя более глубокой сущностью, потому что существует чистое л, и необходимо требует, чтобы различие, т. е. многообразное бытие, само сделалось его собственным, чтобы <я" созерцало себя как действительность и находило себя в настоящем как форму и вещь. Но если бы разум перерыл у вещей все их внутренности и вскрыл все их жилы, чтобы только встретить себя в них, то он не достиг бы этого благополучия, а должен был бы сначала завершить в себе самом круг собственного своего развития, чтобы затем иметь возможность испытать свою завершенность.
Сознание наблюдает; это значит, разум хочет найти и иметь себя, как существующий предмет, как настоящий, чувственно-действительный образ. Правда, сознание, наблюдающее таким образом, полагает и высказывает, что оно хочет произвести опыт не над самим собою, а, напротив, над сущностью вещей, как вещей. Сознание полагает и
