личіе беретъ начало въ чистомъ я, въ самомъ чистомъ разсудкѣ, то этимъ самымъ установлено, что здѣсь происходитъ отказъ отъ непосредственности увѣренія и данности и начинается пониманіе. Ыо какимъ-нибудь образомъ случайно найти множественность категорій, напримѣръ, выводя ихъ изъ сужденій, и этимъ удовлетвориться х), — это значитъ только оскорблять науку. Откуда еще могъ бы разсудокъ извлечь необходимость, если бы онъ не нашелъ ея въ самомъ себѣ, въ чистой необходимости?
Такъ какъ разуму принадлежитъ чистая существенность вещей, какъ его различій, то собственно вообще не могло бы болѣе быть и рѣчи о вещахъ, т.-е. о томъ, что для сознанія было бы только отрицаніемъ его самого. Сказать, что многія категоріи суть виды чистой категоріи, это значитъ сказать, что чистая категорія есть ихъ родъ, или сущность, а вовсе не противопоставлена имъ. Однако, многія категоріи уже сами но себѣ являются двусмысленностью и въ своей множественности носятъ инобытіе по отношенію къ чистой категоріи. Онѣ дѣйствительно противорѣчатъ ей этой множественностью, и чистое единство должно снять ихъ въ себѣ, чѣмъ оно устанавливается какъ отрицательное единство различій. Но, въ качествѣ отрицательнаго единства, оно исключаетъ изъ себя различіе, какъ таковое, а также исключаетъ и первоначальное непосредственное чистое единство, какъ таковое, и является единичностью. Эта новая категорія есть исключающее сознаніе, т.-е. сознаніе того, что другое существуетъ для него. Единичность есть ея переходъ отъ ея понятія къ внѣшней реальности, чистая схема, которая является какъ самимъ сознаніемъ, такъ, благодаря тому, что она есть единичность и исключающее единство, н указаніемъ на другое. Но другое этой категоріи есть только другія первыя категоріи, т.-е. чистая существенность и чистое различіе, и въ пей, т.-е. въ установленности другого, или въ самомъ этомъ другомъ, тоже присутствуетъ самое сознаніе. Каждый изъ этихъ различныхъ моментовъ указываетъ па другой, но вовсе не приходитъ въ немъ при этомъ къ какому-либо инобытію. Чистая категорія указываетъ на виды, переходящіе въ отрицательную категорію, т.-е. въ единичность; послѣдняя же опять указываетъ на первую. Она есть само чистое сознаніе, которое въ каждой категоріи сохраняетъ для себя ясное единство съ собою. Но это единство, однако, указываетъ на другое, исчезающее, когда оно существуетъ, и снова нарождающееся, когда оно пропало.
3. [Познаніе пустого (субъективнаго) идеализма]. Итакъ, здѣсь чистое сознаніе устанавливается двоякимъ образомъ: или какъ безпокойное блужданіе взадъ и впередъ, пробѣгающее всѣ свои моменты, въ которыхъ паритъ инобытіе, снимающее себя въ постиганіи, или какъ спокойное единство, увѣренное въ своей истинѣ. Для единства это движеніе есть другое, а для движенія другимъ оказывается спокойное единство; сознаніе и его предметъ смѣняются въ этихъ обоюдныхъ опредѣленіяхъ. Сознаніе является себѣ то исканіемъ, блуждающимъ взадъ и впередъ, а его иредметъ — чистымъ бытіемъ въ себѣ и сущностью, то оно является себѣ простой категоріей, а предметъ движеніемъ различія.
х) Это возраженіе Гегель часто выдвигаетъ противъ ученіи Канта о категоріяхъ.
личие берет начало в чистом я, в самом чистом рассудке, то этим самым установлено, что здесь происходит отказ от непосредственности уверения и данности и начинается понимание. Ыо каким-нибудь образом случайно найти множественность категорий, например, выводя их из суждений, и этим удовлетвориться х), — это значит только оскорблять науку. Откуда еще мог бы рассудок извлечь необходимость, если бы он не нашел её в самом себе, в чистой необходимости?
Так как разуму принадлежит чистая существенность вещей, как его различий, то собственно вообще не могло бы более быть и речи о вещах, т. е. о том, что для сознания было бы только отрицанием его самого. Сказать, что многие категории суть виды чистой категории, это значит сказать, что чистая категория есть их род, или сущность, а вовсе не противопоставлена им. Однако, многие категории уже сами но себе являются двусмысленностью и в своей множественности носят инобытие по отношению к чистой категории. Они действительно противоречат ей этой множественностью, и чистое единство должно снять их в себе, чем оно устанавливается как отрицательное единство различий. Но, в качестве отрицательного единства, оно исключает из себя различие, как таковое, а также исключает и первоначальное непосредственное чистое единство, как таковое, и является единичностью. Эта новая категория есть исключающее сознание, т. е. сознание того, что другое существует для него. Единичность есть её переход от её понятия к внешней реальности, чистая схема, которая является как самим сознанием, так, благодаря тому, что она есть единичность и исключающее единство, н указанием на другое. Но другое этой категории есть только другие первые категории, т. е. чистая существенность и чистое различие, и в пей, т. е. в установленности другого, или в самом этом другом, тоже присутствует самое сознание. Каждый из этих различных моментов указывает па другой, но вовсе не приходит в нём при этом к какому-либо инобытию. Чистая категория указывает на виды, переходящие в отрицательную категорию, т. е. в единичность; последняя же опять указывает на первую. Она есть само чистое сознание, которое в каждой категории сохраняет для себя ясное единство с собою. Но это единство, однако, указывает на другое, исчезающее, когда оно существует, и снова нарождающееся, когда оно пропало.
3. [Познание пустого (субъективного) идеализма]. Итак, здесь чистое сознание устанавливается двояким образом: или как беспокойное блуждание взад и вперед, пробегающее все свои моменты, в которых парит инобытие, снимающее себя в постигании, или как спокойное единство, уверенное в своей истине. Для единства это движение есть другое, а для движения другим оказывается спокойное единство; сознание и его предмет сменяются в этих обоюдных определениях. Сознание является себе то исканием, блуждающим взад и вперед, а его иредмет — чистым бытием в себе и сущностью, то оно является себе простой категорией, а предмет движением различия.
х) Это возражение Гегель часто выдвигает против учении Канта о категориях.
