Опредѣленіе жизни, какъ оно вытекаетъ изъ понятія или всеобщаго результата, съ которымъ мы вступаемъ въ эту сферу, достаточно характеризуетъ жизнь и не требуетъ дальнѣйшаго развитія своей природы. Ея кругъ замыкается въ слѣдующихъ моментахъ. Сущность есть безконечность какъ святость всякаго различія, она есть чистое движеніе вокругъ своей оси, ея покой есть покой абсолютно безпокойной безконечности, она есть самостоятельность, въ которой растворены различія движеній, она есть простая сущность времени, представляющая въ этомъ равенствѣ съ собою сплошную форму пространства. Въ этой простой всеобщей средѣ различія все еще присутствуютъ, какъ различія, потому что общая текучесть среды только до тѣхъ поръ обладаетъ своей отрицательной природой, пока она является снятіемъ различій, а для того, чтобы ихъ можно было снять, они должны обладать устойчивостью. Эта текучесть, какъ равная себѣ самостоятельность, сама является устойчивостью, т.-е. ихъ субстанціей, въ которой различія такимъ образомъ присутствуютъ какъ различаемые члены и для себя сущія части. Бытіе не имѣетъ болѣе значенія абстракціи бытія, чистая существенность его членовъ не имѣетъ значенія абстракціи всеобщности, а ихъ бытіе есть теперь именно эта простая текучая субстанція чистаго движенія въ себѣ самомъ. Различіе же членовъ этого бытія между собою, какъ различіе, не имѣетъ вообще никакой иной опредѣленности, кромѣ опредѣленности моментовъ безконечности, т.-е. самого чистаго движенія.
Самостоятельные члены существуютъ для себя, и это бытіе для себя скорѣе является такъ же непосредственно ихъ рефлексіей въ единство, какъ единство въ свою очередь распадается на независимыя внѣшнія формы. Единство распадается потому, что оно само есть единство абсолютно отрицательное, т.-е. безконечное, и такъ какъ оно само обладаетъ устойчивостью, то и различія только въ немъ имѣютъ самостоятельность. Эта самостоятельность формы является какъ нѣчто опредѣленное, существующее для другого, потому что форма есть нѣчто раздвоенное и снятіе раздвоенія въ этомъ отношеніи происходитъ при помощи другого. Однако, это снятіе происходитъ и въ самой формѣ, потому что субстанціей самостоятельныхъ формъ является именно текучесть, а такая субстанція безконечна; поэтому въ самой своей устойчивости форма носитъ распаденіе, т.-е. снятіе своего бытія для себя.
При ближайшемъ разсмотрѣніи присутствующихъ тутъ моментовъ, мы увидимъ, что въ первомъ моментѣ имѣется устойчивость самостоятельныхъ формъ, т.-е. подавленіе того, что само по себѣ есть различеніе, которое въ томъ именно и состоитъ, чтобы не быть въ себѣ и не имѣть устойчивости. Вторымъ же моментомъ будетъ подчиненіе этой устойчивости безконечности различія. Въ первомъ моментѣ устойчивая форма, какъ сущая для себя, т.-е. безконечная въ своей опредѣленности субстанція, выступаетъ противъ всеобщей субстанціи. Отвергая всеобщую субстанцію, она вмѣстѣ съ нею отвергаетъ текучесть и непрерывность и утверждается не въ качествѣ растворенной въ этой всеобщности, а въ качествѣ сохранившейся посредствомъ отграниченія отъ этой своей неорганической природы и поглощенія ея. Благодаря этому жизнь, во всеобщей текучей средѣ покойно расположившихся формъ, становится ихъ движеніемъ, т.-е.
Определение жизни, как оно вытекает из понятия или всеобщего результата, с которым мы вступаем в эту сферу, достаточно характеризует жизнь и не требует дальнейшего развития своей природы. Её круг замыкается в следующих моментах. Сущность есть бесконечность как святость всякого различия, она есть чистое движение вокруг своей оси, её покой есть покой абсолютно беспокойной бесконечности, она есть самостоятельность, в которой растворены различия движений, она есть простая сущность времени, представляющая в этом равенстве с собою сплошную форму пространства. В этой простой всеобщей среде различия всё еще присутствуют, как различия, потому что общая текучесть среды только до тех пор обладает своей отрицательной природой, пока она является снятием различий, а для того, чтобы их можно было снять, они должны обладать устойчивостью. Эта текучесть, как равная себе самостоятельность, сама является устойчивостью, т. е. их субстанцией, в которой различия таким образом присутствуют как различаемые члены и для себя сущие части. Бытие не имеет более значения абстракции бытия, чистая существенность его членов не имеет значения абстракции всеобщности, а их бытие есть теперь именно эта простая текучая субстанция чистого движения в себе самом. Различие же членов этого бытия между собою, как различие, не имеет вообще никакой иной определенности, кроме определенности моментов бесконечности, т. е. самого чистого движения.
Самостоятельные члены существуют для себя, и это бытие для себя скорее является так же непосредственно их рефлексией в единство, как единство в свою очередь распадается на независимые внешние формы. Единство распадается потому, что оно само есть единство абсолютно отрицательное, т. е. бесконечное, и так как оно само обладает устойчивостью, то и различия только в нём имеют самостоятельность. Эта самостоятельность формы является как нечто определенное, существующее для другого, потому что форма есть нечто раздвоенное и снятие раздвоения в этом отношении происходит при помощи другого. Однако, это снятие происходит и в самой форме, потому что субстанцией самостоятельных форм является именно текучесть, а такая субстанция бесконечна; поэтому в самой своей устойчивости форма носит распадение, т. е. снятие своего бытия для себя.
При ближайшем рассмотрении присутствующих тут моментов, мы увидим, что в первом моменте имеется устойчивость самостоятельных форм, т. е. подавление того, что само по себе есть различение, которое в том именно и состоит, чтобы не быть в себе и не иметь устойчивости. Вторым же моментом будет подчинение этой устойчивости бесконечности различия. В первом моменте устойчивая форма, как сущая для себя, т. е. бесконечная в своей определенности субстанция, выступает против всеобщей субстанции. Отвергая всеобщую субстанцию, она вместе с нею отвергает текучесть и непрерывность и утверждается не в качестве растворенной в этой всеобщности, а в качестве сохранившейся посредством отграничения от этой своей неорганической природы и поглощения её. Благодаря этому жизнь, во всеобщей текучей среде покойно расположившихся форм, становится их движением, т. е.
