его понятіемъ и сущностью. Въ этомъ случаѣ его бытіемъ называлось бы его существованіе вообще, но въ такомъ опредѣленіи не заключается необходимости его существованія, т.-е. или электричество существуетъ, такъ какъ его находятъ, слѣдовательно, оно не необходимо, или его существованіе опредѣляется другими силами, т.-е. необходимость его внѣшняя. Но благодаря тому, что необходимость сводится къ опредѣленности бытія посредствомъ другого, мы опять возвращаемся во множественность опредѣленныхъ законовъ, которую мы только что покинули съ цѣлью разсматривать законъ какъ законъ; только съ этимъ послѣднимъ слѣдуетъ сравнивать ето понятіе, какъ понятіе, т.-ё. его необходимость, которая, однако, во всѣхъ этихъ формахъ оказалась только пустымъ словомъ.
Безразличіе закона и силы или понятія и бытія наблюдается еще и съ другой староны. Въ законѣ движенія, напримѣръ, необходимо, чтобы движеніе раздѣлялось на время и пространство, а потомъ также на разстояніе и скорость. Такъ какъ движепіе представляетъ собою только отношеніе указанныхъ моментовъ, то оно, т.-е. всеобщее, здѣсь въ самомъ себѣ раздѣльно; но эти части, время и пространство, или разстояніе и скорость, не выражаютъ происхожденія изъ единаго; онѣ безразлично относятся другъ къ другу; пространство представляется безъ времени, и время безъ пространства, также, по крайней мѣрѣ, разстояніе можетъ существовать безъ скорости; равнымъ образомъ ихъ величины безразлично относятся другъ къ другу, такъ какъ онѣ взаимно не выступаютъ какъ положительное и отрицательное, т.-е. не относятся другъ къ другу посредствомъ ихъ сущности. Такимъ образомъ, здѣсь существуетъ необходимость раздѣленія, а не необходимость частей, какъ таковыхъ, другъ для друга. Поэтому такая необходимость сама есть только обманчивая, ложная необходимость; само движеніе не представляется какъ простая или чистая сущность, оно уже раздѣльно; время и пространство суть его самостоятельныя части, или сущности въ самихъ себѣ; разстояніе и скорость — способы бытія или представленія, одинъ изъ которыхъ можетъ быть безъ другого; поэтому движеніе есть только ихъ поверхностное отношеніе, а не ихъ сущность. Представленное какъ простая сущность или сила, движеніе есть только тяжесть, которая, однако, не содержитъ вообще этихъ различій въ себѣ.
[(3). Объясненіе]. Различіе такимъ образомъ въ обоихъ случаяхъ не является различіемъ въ себѣ самомъ; другими словами, всеобщее, т.-е. сила, безразлично относится къ раздѣленію, которое находится въ законѣ, т.-е. различія, части закона, равнодушны другъ къ другу. Но разсудокъ имѣетъ понятіе этого различія въ себѣ, оно заключается только въ томъ, что законъ, съ одной стороны, есть внутреннее, существующее въ себѣ, съ другой стороны, различенное въ немъ; то же обстоятельство, что это различіе, слѣдовательно, есть внутреннее различіе, кроется въ томъ, что законъ представляетъ собою простую силу, т.-е. существуетъ какъ понятіе его, слѣдовательно, различіе есть различіе понятія. Но это внутреннее различіе первоначально принадлежитъ еще только разсудку и не устанавливается въ самой вещи. Такимъ образомъ, есть только собственная необходимость разсудка въ томъ, что онъ высказываетъ, т.-е. въ различіи, которое онъ ставитъ такъ, чтобы оно не являлось различіемъ въ самой вещи. Эта необходимость, заключающаяся только въ словѣ, представляетъ собою, слѣдовательно, передачу моментовъ, образующихъ ея
его понятием и сущностью. В этом случае его бытием называлось бы его существование вообще, но в таком определении не заключается необходимости его существования, т. е. или электричество существует, так как его находят, следовательно, оно не необходимо, или его существование определяется другими силами, т. е. необходимость его внешняя. Но благодаря тому, что необходимость сводится к определенности бытия посредством другого, мы опять возвращаемся во множественность определенных законов, которую мы только что покинули с целью рассматривать закон как закон; только с этим последним следует сравнивать ето понятие, как понятие, т.-ё. его необходимость, которая, однако, во всех этих формах оказалась только пустым словом.
Безразличие закона и силы или понятия и бытия наблюдается еще и с другой староны. В законе движения, например, необходимо, чтобы движение разделялось на время и пространство, а потом также на расстояние и скорость. Так как движепие представляет собою только отношение указанных моментов, то оно, т. е. всеобщее, здесь в самом себе раздельно; но эти части, время и пространство, или расстояние и скорость, не выражают происхождения из единого; они безразлично относятся друг к другу; пространство представляется без времени, и время без пространства, также, по крайней мере, расстояние может существовать без скорости; равным образом их величины безразлично относятся друг к другу, так как они взаимно не выступают как положительное и отрицательное, т. е. не относятся друг к другу посредством их сущности. Таким образом, здесь существует необходимость разделения, а не необходимость частей, как таковых, друг для друга. Поэтому такая необходимость сама есть только обманчивая, ложная необходимость; само движение не представляется как простая или чистая сущность, оно уже раздельно; время и пространство суть его самостоятельные части, или сущности в самих себе; расстояние и скорость — способы бытия или представления, один из которых может быть без другого; поэтому движение есть только их поверхностное отношение, а не их сущность. Представленное как простая сущность или сила, движение есть только тяжесть, которая, однако, не содержит вообще этих различий в себе.
[(3). Объяснение]. Различие таким образом в обоих случаях не является различием в себе самом; другими словами, всеобщее, т. е. сила, безразлично относится к разделению, которое находится в законе, т. е. различия, части закона, равнодушны друг к другу. Но рассудок имеет понятие этого различия в себе, оно заключается только в том, что закон, с одной стороны, есть внутреннее, существующее в себе, с другой стороны, различенное в нём; то же обстоятельство, что это различие, следовательно, есть внутреннее различие, кроется в том, что закон представляет собою простую силу, т. е. существует как понятие его, следовательно, различие есть различие понятия. Но это внутреннее различие первоначально принадлежит еще только рассудку и не устанавливается в самой вещи. Таким образом, есть только собственная необходимость рассудка в том, что он высказывает, т. е. в различии, которое он ставит так, чтобы оно не являлось различием в самой вещи. Эта необходимость, заключающаяся только в слове, представляет собою, следовательно, передачу моментов, образующих её
