въ себѣ; игра сидъ имѣетъ для него только отрицательное значеніе, заключающееся въ томъ, чтобы не быть въ себѣ, и только положительное въ томъ, чтобы быть посредствующимъ звеномъ, но находиться внѣ разсудка. Но его отношеніе къ внутреннему при помощи посредствующаго звена есть его движеніе, блаюдаря которому внутреннее для него получаетъ наполненіе. — Игра силъ для него непосредственна, но истинное для него есть простое внутреннее; движеніе силъ поэтому, взятое только какъ простое вообще, точно также представляетъ собою истинное. Но относительно этой игры силъ мы видѣли, что она имѣетъ слѣдующее свойство: сила, которая вызывается другой силою, является точно также вызывающей для этой другой, которая сама только благодаря этому становится вызывающей. Здѣсь мы имѣемъ налицо только непосредственный обмѣнъ или абсолютную смѣну опредѣленности, которая образуетъ единственное содержаніе того, что выступаетъ то въ формѣ всеобщей среды, то въ формѣ отрицательнаго единства. Въ своемъ опредѣленномъ выступленіи оно само непосредственно перестаетъ быть тѣмъ, въ качествѣ чего оно выступаетъ, оно вызываетъ другую сторону, которая благодаря этому проявляется, т.-е. она теперь непосредственно является тѣмъ, чѣмъ должна быіь первая. Эти обѣ стороны, отношеніе воздѣйствія и отношеніе опредѣленнаго противоположнаго содержанія, каждое для себя, представляютъ собою абсолютное перевертываніе и смѣну. Но эти оба отношенія сами опять тожественны; и различіе въ формѣ, различіе между вызываемымъ и вызывающимъ, тожественно съ различіемъ въ содержаніи: вызываемое, какъ таковое, есть пассивная среда, вызывающее, наоборотъ, есть дѣятельное, т.-е. отрицательное единство или единое. Благодаря этому пропадаетъ всякое различіе другъ по отношенію къ другу, особыхъ силъ, которыя должны были находиться въ этомъ движеніи, ибо онѣ покоились только на указанныхъ различіяхъ, и различіе силъ съ указанными двумя также сводится только къ одному. Такимъ образомъ, нѣтъ ни силы, ни воздѣйствія, ни подчиненія воздѣйствію, ни опредѣленности, состоящей въ томъ, чтобы быть устойчивой средой и въ себя рефлектированнымъ единствомъ; нѣтъ пи "нѣчто", единично существующаго для себя, ни различныхъ противоположностей; въ этой абсолютной смѣнѣ сохраняется только различіе, какъ всеобщее, или какъ такое, въ которое перешли многія противоположности. Поэтому данное различіе, какъ всеобщее, представляетъ собою простое въ игрѣ самой силы и истину этой игры; различіе, какъ всеобщее, есть законъ силы.
Абсолютно мѣняющееся явленіе благодаря его отношенію къ простотѣ внутренняго или разсудка дѣлается простымъ различіемъ. Внутреннее сначала есть только всеобщее въ себѣ; но это въ себѣ простое всеобщее по существу также абсолютно является всеобщимъ различіемъ; оно есть результатъ самой смѣны, или смѣна есть его сущность; смѣна, установленная во внутреннемъ, такая, какова она по истинѣ, принимается, слѣдовательно, во внутреннее какъ абсолютно всеобщее, умиротворенное, остающееся себѣ равнымъ различіе. Говоря другими словами, отрицаніе есть существенный моментъ всеобщаго, такимъ образомъ оно или посредство во всеобщемъ есть всеобщее различіе. Это различіе выражается въ законѣ, какъ въ постоянномъ образѣ непостояннаго явленія. Сверхчувственный міръ, слѣдовательно, есть спокойное царство законовъ, правда, находящееся по ту сторону
в себе; игра сид имеет для него только отрицательное значение, заключающееся в том, чтобы не быть в себе, и только положительное в том, чтобы быть посредствующим звеном, но находиться вне рассудка. Но его отношение к внутреннему при помощи посредствующего звена есть его движение, блаюдаря которому внутреннее для него получает наполнение. — Игра сил для него непосредственна, но истинное для него есть простое внутреннее; движение сил поэтому, взятое только как простое вообще, точно также представляет собою истинное. Но относительно этой игры сил мы видели, что она имеет следующее свойство: сила, которая вызывается другой силою, является точно также вызывающей для этой другой, которая сама только благодаря этому становится вызывающей. Здесь мы имеем налицо только непосредственный обмен или абсолютную смену определенности, которая образует единственное содержание того, что выступает то в форме всеобщей среды, то в форме отрицательного единства. В своем определенном выступлении оно само непосредственно перестает быть тем, в качестве чего оно выступает, оно вызывает другую сторону, которая благодаря этому проявляется, т. е. она теперь непосредственно является тем, чем должна быиь первая. Эти обе стороны, отношение воздействия и отношение определенного противоположного содержания, каждое для себя, представляют собою абсолютное перевертывание и смену. Но эти оба отношения сами опять тожественны; и различие в форме, различие между вызываемым и вызывающим, тожественно с различием в содержании: вызываемое, как таковое, есть пассивная среда, вызывающее, наоборот, есть деятельное, т. е. отрицательное единство или единое. Благодаря этому пропадает всякое различие друг по отношению к другу, особых сил, которые должны были находиться в этом движении, ибо они покоились только на указанных различиях, и различие сил с указанными двумя также сводится только к одному. Таким образом, нет ни силы, ни воздействия, ни подчинения воздействию, ни определенности, состоящей в том, чтобы быть устойчивой средой и в себя рефлектированным единством; нет пи "нечто", единично существующего для себя, ни различных противоположностей; в этой абсолютной смене сохраняется только различие, как всеобщее, или как такое, в которое перешли многие противоположности. Поэтому данное различие, как всеобщее, представляет собою простое в игре самой силы и истину этой игры; различие, как всеобщее, есть закон силы.
Абсолютно меняющееся явление благодаря его отношению к простоте внутреннего или рассудка делается простым различием. Внутреннее сначала есть только всеобщее в себе; но это в себе простое всеобщее по существу также абсолютно является всеобщим различием; оно есть результат самой смены, или смена есть его сущность; смена, установленная во внутреннем, такая, какова она по истине, принимается, следовательно, во внутреннее как абсолютно всеобщее, умиротворенное, остающееся себе равным различие. Говоря другими словами, отрицание есть существенный момент всеобщего, таким образом оно или посредство во всеобщем есть всеобщее различие. Это различие выражается в законе, как в постоянном образе непостоянного явления. Сверхчувственный мир, следовательно, есть спокойное царство законов, правда, находящееся по ту сторону
